Современный российский детектив - Анна Майская

— Жаль парня. Стоящий человек, дело хорошее задумал, а без денег ничего у него не получится.

— Может полковнику рассказать?

— Очумел? Нас с тобою в особый отдел посадят и поработают так, что мы во всем чего не делали признаемся и вынуждены будем отдать деньги.

— Фильмов ты насмотрелся.

— Ты думаешь страшилки показывают?

— Да куда же они хорошие люди делись? Там тоже могут быть оборотни, но единицы. Я считаю, что хорошие люди есть везде. На них земля держится.

— Возьми, к примеру, нас с тобой. Могли бы давно разбогатеть, но не стали же мы этот груз увозить.

— А может просто струсили?

— Нет. Мы никогда даже об этом не подумали. Только надо было об этом куда-то сообщить.

— И гнили бы мы сейчас где-нибудь на Колыме. Сколько трупов оставили эти ценности.

— Утро вечера мудренее. Пошли спать, но пока никому ни слова говорить нельзя.

ЗАПОЗДАЛОЕ РАСКАЯНИЕ

Ляля не находила себе места. Ей снилась ее дочь, ее чудные глазенки, любопытные вопросы, на которые она была готова отвечать. Она слонялась из угла в угол и ныла:

— Мама, как вернуть дочь?

— Сложно сказать, — отвечала Нонна Сергеевна. — Я поговорю с адвокатом.

Адвоката нашли как орехи щелкающего выигрыши по бракоразводным и семейным делам в отношении детей. Звали его Игорь Олегович Ночной. Он говорил с Лялей откровенно. Теще пришлось расстаться с массивным браслетом червонного золота, старинной выделки, былые воспоминания о ее грешной молодости. Ночной говорил неприятные для Ляля вещи:

— Ваше путешествие из Москвы на периферию, чтобы там рожать не поддаются никакой критике. Если бы у вас там была родственница, хоть захудалая.

— Есть там женщина, с которой я познакомилась, пока Ляля находилась в больнице. Вполне сойдет за родственницу, нужно только с нею поговорить.

— Вы хотели сказать — заплатить ей, — поправил ее адвокат.

— Да, именно это.

— Нужно будет организовать оттуда задним числом телеграммку о ее плохом состоянии здоровья. Поэтому вы и выехали туда с Лялей, где ее приспичило произвести на свет дочь.

— А та женщина, у которой сейчас Аленка, обязана была заявить в милицию о находке ребенка?

— Конечно. Обязана. Она обрекла и невиновного отца на утерю дочери.

— Чистая случайность, что он оказался там в командировке.

Пришлось раскошелиться на подготовку к суду. Нонна Сергеевна отправилась в путь. Не случайно говорят:

— Дурак дурака видит издалека. И если перефразировать, то получается:

— Свояк свояка видит издалека.

Нонна Сергеевна нашла в Клавдии Ивановне родственную душу. Та делала деньги, даже из воздуха. Ее практичность была необыкновенной. Подсунуть какой-нибудь рецепт больному человеку, разумеется очень полезному и несомненно за оплату. Специальной настоечки, полезной, без которой немыслимо существование человека. Конечно за деньги. И люди ей верили, слушали рассказки и платили, правда небольшие, но довольно многочисленные рубли. В Нонне Сергеевне Клавдия Ивановна почувствовала человека, который принесет ей прибыль. И она не ошиблась. Они поговорили о том, о сем, и Нонна Сергеевна перешла к делу.

— Клавдия Ивановна, меня прислала к вам моя дочь, которая попала в жизненный переплет, выход из которого находится в ваших руках.

— Рада помочь хорошему человеку, — ответила понятливая душа, заранее подсчитывающая какую выгоду можно извлечь из этого дела.

— Вы помните я была десять лет назад здесь и моя дочь родила девочку. Мы с ней были на вокзале и пока я ходила за билетами, а дочь задремала, девочку похитили.

— Какой ужас.

— Мы сейчас нашли ее, совсем недавно. Но женщина, похитившая ее, воспитала вместо дочери и теперь малышка считает ее своей матерью.

— Какое безобразие!

— Кроме того она заявила, что нашла ее на крыльце своего дома!

— Это возмутительно.

— Хотя и не пошла в милицию, а ребенка увезла с собой.

— Это должно быть наказано!

— Потому я и здесь.

— Чем я могу вам помочь?

— Мне нужно, чтобы вы объяснили суду, что являетесь моей дальней родственницей. Бываете у меня в Москве. Тогда вы серьезно заболели и попросили кого-нибудь позвонить мне в Москву, чтобы я приехала. Ляля не захотела оставаться одна и приехала вместе со мной. Тут она и родила.

— Да. Трудная задача, — произнесла «добрая душа». — Искать придется кого-нибудь, кто подтвердит, что я заболела и попросила позвонить родственникам в Москву.

— Я понимаю, — сказала Нонна Сергеевна, — придется заплатить человеку. Сколько?

— Не знаю, милая, не знаю. Люди сейчас жадные, ненасытные.

— Говорите сколько она возьмет, я заплачу.

— Думаю пяти тысяч хватит.

— Пять тысяч?

— Ну если у вас их нет, я не ручаюсь, что кто-то согласится выступить в суде.

— Есть, есть, не беспокойтесь.

В тот же день Клавдия Ивановна объяснила все своей соседке, помогающей ей по дому за оплату и та, конечно согласилась помочь своей дорогой патронессе. Дело в том, у Клавдии Ивановны действительно проживали родственники в Москве и когда она болела, то верная Люся сообщала по данному ей номеру телефона о болезни соседки. Не могла же сама Клавдия Ивановна звонить им о том, что плохо себя чувствует. Родственники были заботливыми и иногда, если имелась возможность, приезжали, иногда откупались денежным переводом или посылкой с деликатесами. Поэтому вопрос этот был улажен в пять минут безо всякой компенсации за будущую работу в качестве свидетеля в суде. То, что она видела тогда Нонну Ивановну у своей соседки и врать не надо было и о звонках тоже. Так что Нонна получила сразу двух свидетелей за пять тысяч рублей.

Исковое заявление на имя председателя Пролетарского районного суда поступило от гражданки Строгановой, москвички о возврате ребенка, десять лет назад похищенного у нее неизвестными людьми. Там же указан адрес ответчицы Железновой Анны Федоровны, у которой в настоящее время обнаружена украденная дочь. В районном суде до сих пор такого дела не было.

Анна получила копию искового заявления и повестку явиться в суд. Предлагалось девочку привезти с собой непременно. Адрес отца был указан сельский, где сейчас находился Алексей.

— Хорошо работает разведка, — подумал он, получив известие о явке в суд.

Он вышел к Анне и увидел ее постаревшее враз лицо, страдальчески-мрачное до неузнаваемости.

— Аннушка, — сказал он и обнял за плечи. — Аннушка,