Искатель, 1995 №5 - Клиффорд Саймак

Я возвращался домой, боясь произнести это слово даже про себя. Все это время я прекрасно понимал, конечно, что того места, которое с детства запечатлелось в моей памяти, нет и никогда не было, что с годами воображение превратило его в одну из тех прекрасных иллюзий, которыми люди любят себя тешить, предаваясь воспоминаниям.

Когда я свернул с шоссе, день уже клонился к вечеру и в небольших долинах, по которым я проезжал, начали сгущаться тени. Вдали на фоне темнеющего неба выделялись белоснежные купола цветущих фруктовых деревьев, и временами с ветром до меня доносился их нежный аромат. Хотя еще только смеркалось, мне показалось, что я также ощущаю какой-то необычный запах испарений, которые поднимались с лугов по берегам небольших речушек.

Многие годы я говорил себе, что знаю эти места как свои пять пальцев, что они запечатлелись в моей памяти навечно, так что, сев за руль, я безошибочно найду дорогу в Пайлот-Нобе.

Но сейчас у меня вдруг возникло подозрение, что все эти годы я заблуждался. Я не находил ни одной знакомой черты в окружающем пейзаже. То есть места, по которым я сейчас проезжал, были, разумеется, именно такими, какими я их помнил с детства, но пока мне не встретилось ничего, что бы мне точно подсказало, где я нахожусь. Положение было отчаянным, даже унизительным, и я со страхом подумал, что, возможно, то же самое ждет меня и в Пайлот-Нобе.

Дорога была просто отвратительна, намного хуже, чем я ожидал. Почему, думал я, те, кто за это отвечает, довели ее до подобного состояния? Они, конечно, ничего не могли поделать с крутыми поворотами, так как дорога проходила по холмистой местности, но как объяснить все эти засыпанные щебенкой выбоины и трещины? И давным-давно пора было что-то сделать с узкими каменными мостками, где не могли бы разминуться и две машины. Правда, мне пока не встретилось ни одной — в этот час я, похоже, был один на этой дороге.

Совсем стемнело, и я включил фары. Уже несколько раз мне приходилось снижать скорость, и временами я тащился в пределах двадцати миль в час. При тех крутых поворотах, что все чаще стали попадаться мне на пути, ехать быстрее было просто опасно.

Пайлот-Ноб, наверное, уже неподалеку, — он находился всего в сорока милях, а я, похоже, проехал уже больше половины пути. Если бы, сворачивая с шоссе, я посмотрел на спидометр, я знал бы точно, где сейчас нахожусь, но, к сожалению, я этого не сделал.

Дорога с каждой минутой становилась все хуже и хуже, а когда я въехал в узкую лощину, она стала совершенно ужасной. По обе ее стороны возвышались холмы, а у самой обочины, почти попадая в полосу отбрасываемого фарами света, громоздились огромные валуны. Погода тоже начинала явно портиться. Появившиеся было на небе редкие звезды теперь исчезли, и вдалеке послышались глухие раскаты грома.

Быть может, подумал я, где-то была развилка, а я ее проскочил и поехал не по той дороге. Мысленно я проверил весь свой путь. С того момента, как я свернул на Старую Военную дорогу, я ехал только по ней, и хотя местами от нее отходили тропинки, все они были расположены под прямым углом к ней.

После очередного резкого поворота я увидел вдали, справа, несколько сбившихся в кучу низких строений, где в одном из окон мерцал свет. Я снял ногу с педали газа и решил остановиться и спросить дорогу. Но потом, сам не знаю почему, передумал и поехал дальше. Кажется, я решил, что в случае необходимости всегда смогу вернуться, а может быть, надеялся встретить другую ферму и спросить дорогу там.

Так оно и случилось. Не проехал я и мили, как увидел другую ферму — кучку прилепившихся к холму низких строений с одним освещенным окошком, которая показалась мне точной копией первой.

Окно отвлекло на миг мое внимание, и когда я вновь взглянул на дорогу, то увидел, что по ней прямо на меня что-то мчится. На какие-то доли секунды я, похоже, просто окаменел — мой мозг отказывался верить чувствам, которые говорили, что передо мной динозавр.

Я мало что смыслю в динозаврах, да и не горю особым желанием расширить свои познания — на свете есть много другого, более интересного. Но однажды, несколько лет назад, я провел летом неделю в Монтане с группой палеонтологов, которые с большим энтузиазмом и рвением вели там раскопки, вскрывая то, что они называли пластом окаменелостей, и вытаскивая на свет один только Бог знает что, связанное с событиями, происходившими шестьдесят миллионов лет назад. Однажды они выкопали почти полностью сохранившийся скелет трицератопса, и хотя это была не ахти какая находка (останки этого рогатого ящера встречаются довольно часто), она привела всех в неописуемый восторг, так как именно этот трицератопс в чем-то, что было ясно только специалистам, существенно отличался от своих ранее найденных собратьев.

И такой вот трицератопс, но только во плоти, мчался сейчас по дороге. Его голова была опущена, и я отчетливо видел широкий загривок и два массивных рога, направленных прямо на меня. Он приближался довольно быстро, и вскоре его огромная туша, казалось, заполнила собой всю дорогу. Было ясно, что удар, нанесенный таким бычком, превратит мою машину в лепешку.

Понимая, что надо что-то делать, хотя и не зная толком что, я резко повернул руль. Может быть, я надеялся избежать удара, въехав на холм, а может быть, хотел развернуть машину и спастись бегством.

Машину занесло. Выхватив из темноты густой кустарник и нагромождение камней, свет фар остановился на склоне холма. Я потерял из виду динозавра и каждую секунду теперь ожидал его сокрушительного удара.

Задними колесами машина увязла в канаве, а передними — дорога была очень узкой — въехала на холм, так что сейчас она стояла накренившись, и сквозь ветровое стекло я мог смотреть только вверх. Мотор заглох, а свет фар стал тусклым. Оставаться здесь, посреди дороги, являя собой отличную мишень, и ждать до утра старину трицератопса было бы безумием.

Я не стал ждать. Распахнув дверцу, я вывалился из машины и, то и дело натыкаясь на кусты и ударяясь о валуны, начал карабкаться по склону. Каждую секунду я ожидал услышать позади себя треск ломаемой машины, но его не было.

Я споткнулся о камень и упал за куст, сильно исцарапав лицо и руки. А внизу, на дороге, по-прежнему царила тишина. Это показалось мне весьма странным. Трицератопс, даже если бы он передвигался шагом, должен