Искатель, 1999 №5 - Олег Суворов

— Сколько при себе денег?

— Черт его знает, — Гринев начал шарить по карманам, — меньше десяти рублей…

Он хотел было выложить их на стойку перед дежурным, но тот брезгливо поморщился:

— Оставьте. Распишитесь вот здесь.

Гринев послушно расписался, после чего вопросительно взглянул на дежурного.

— Я могу идти?

— В принципе — да, но ваш паспорт пока останется у меня.

— То есть как это? Зачем?

— Я могу вернуть его вам только в присутствии задержавшего вас оперативника.

— Так что же мне делать?

— Посидите, подождите, — и дежурный равнодушно кивнул на несколько обшарпанных стульев, стоявших вдоль стены, как раз напротив трех камер предварительного заключения.

Гриневу чертовски хотелось поскорее уйти, но, здраво рассудив, что за паспортом все равно придется возвращаться, он нехотя присел на один из стульев и принялся ждать. Впрочем, ожидание нельзя было назвать слишком скучным — хорошая погода и конец рабочего дня были причиной того, что вокруг кипела бурная милицейская жизнь. К отделению то и дело подкатывали машины с задержанными — как правило, это были подвыпившие работяги, так называемые «писуны», неосторожно помочившиеся в общественном месте, или случайные прохожие, у которых не оказалось при себе паспорта.

В сущности, все происходящее напоминало самый откровенный конвейер по отъему денег, еще более циничный, чем пресловутые «финансовые пирамиды». Каждому из задержанных непременно задавался главный вопрос: сколько у него с собой? Если сумма была от тридцати рублей и выше, то она немедленно изымалась в качестве «штрафа», после чего задержанный тут же отпускался. Разумеется, что ни о каких квитанциях никто даже не вспоминал. Если же денег было мало, а человек плохо держался на ногах или своим поведением посмел вызвать неудовольствие сотрудников отделения, то его немедленно препровождали в одну из трех камер, благодаря чему они быстро заполнялись.

Прошло около часа, пока в холле вновь появился старший лейтенант Швабрин. К этому времени он уже явно повеселел, причем эта веселость была какой-то искусственной и очень недоброй. Впрочем, заметив своего подопечного, он словно бы что-то вспомнил и мгновенно посуровел. Забрав у дежурного паспорт, старлей сухо кивнул Гриневу:

— Ну, пойдем.

Тому ничего не оставалось, как подняться вслед за ним на второй этаж и войти в кабинет, где уже сидели трое оперативников. Это были молодые ребята не старше двадцати пяти лет — бледные, коротко стриженные, одетые в темные брюки или джинсы, темные рубашки и черные кожаные куртки. У одного под мышкой висела кобура с «Макаровым», у двух других тот же «Макаров» был лихо заткнут за пояс. Все трое не были похожи друг на друга и, тем не менее, казались чуть ли не близнецами, поскольку держались удивительно одинаково — развязно, бесцеремонно и самоуверенно. Гриневу пришла мысль о том, что подобное сходство он уже наблюдал среди рыночных торговцев с Кавказа.

— Ну, бля, и… же я ей по самую глотку! — рассказывал один из милицейских юношей, в то время как двое других упоенно внимали. — Визжала и кусалась как сука! А я, знай, поддаю жару…

Увидев Швабрина, который быстро и невнятно произнес какую-то короткую фразу, они нехотя поднялись и, со зловещим любопытством посматривая на Гринева, покинули помещение.

— Садись, — кивнул старлей, занимая место за столом и придвигая к себе лист бумаги. — Ну, как обдумал свое поведение?

— В каком смысле? — внутренне напрягаясь, поинтересовался Гринев.

— О чем базарил с телкой?

За последний час Гринев уже почти забыл о своей неудачной попытке познакомиться, поэтому этот вопрос застал его врасплох.

— Да сейчас уже не помню, — неуверенно пробормотал он. — А какое это имеет значение?

— Очень большое! — заверил его Швабрин. — Ты вспомни, а то как бы хуже не было.

— Я вас не понимаю, — решительно заявил Гринев. — Какое отношение эта девушка имеет к моему задержанию? Чего вы от меня хотите?

— Телефончик скинь, — цинично осклабился старлей. — Классная телка, у меня от одного ее вида встал!

«И ради этого, скотина, ты затеял всю эту канитель с задержанием! — возмутился Гринев, глядя в бесцветные глаза оперативника. — Да пошел бы ты на…» Однако он вовремя спохватился, вспомнив о судьбе тех задержанных, которые начинали слишком бурно возмущаться милицейским произволом. Провести ночь в камере — слишком большая плата за удовольствие высказать этому криворылому ублюдку все, что он о нем думает!

— Ну так что? — поторопил старлей. — Давай, колись.

— Я не знаю ее телефона, — сухо заявил Гринев.

— Ну ты и жмот! — искренне огорчился Швабрин. — Значит, не хочешь сдавать телку? Не содействуешь, так сказать, работе органов?

— Половых, что ли?

— Чего? Ты что тут — острить вздумал?

— Извините, вырвалось, — сказал Гринев. — А что касается девушки, то я даже не знаю, как ее зовут — хотел познакомиться, но не вышло… — Оправдываться было безумно мерзко и унизительно, но иного выхода не было.

— Не уважаешь, значит? — подытожил старлей. — За дурака меня держишь? Сам потрахался, а другим, значит — хрен? А ведь я тебе запросто подлянку могу кинуть.

— За что?

— Да вот за это самое.

— Но я действительно с ней не знаком!

— А зачем дыни покупал?

— Надеялся познакомиться.

— Короче, — и Швабрин хлопнул ладонью по столу. — Или ты мне диктуешь ее телефон, или я задерживаю тебя по подозрению в совершении особо опасного преступления.

— Что за бред, какого еще преступления? — не на шутку разволновался Гринев.

— А это уж ты сам себе подберешь! — радостно заверил оперативник. — У нас выбор богатый. Знаешь поговорку: от каждого — по возможности, каждому — по статье. Можно сбыт и распространение наркотиков — даром ты что ли у метро ошивался… Или убийство на сексуальной почве — в нашем районе как раз один маньяк объявился. Тоже, как и ты, за телками по улицам гоняется. Да вот, сам взгляни, вы же одно с ним лицо, — и с этими словами он протянул Гриневу ксерокопию фотографии молодого человека, не старше двадцати лет, безусого, прыщавого, с темным шрамом на лбу. — Ну как, убедил?

— Но я же ни в чем не виноват! — потрясенно промямлил Гринев.

— Как это не виноват? — весело изумился Швабрин. — Да у меня до хрена свидетелей, которые видели, как ты вчера ночью изнасиловал и убил семидесятилетнюю бомжиху по кличке Смердящая. Ну что, даешь телефон?

— Нету…

— Ох, бля, я тебе просто удивляюсь — с таким характером и еще на свободе! Пора, пора тебе, сука, по этапу.

Только сейчас Гринев вдруг обратил внимание на то, как странно расширены зрачки его собеседника. Да еще эта неестественно-агрессивная веселость… Если