Бычья гора - Брайан Панович

– Гарет, послушай внимательно. Этот медведь… Не хотел я его убивать. И сделал это не чтобы болтать и хвастаться. Я убил его, чтобы пережить зиму. Если ты убиваешь кого-то у нас на горе, делай это со смыслом, а не просто так. Только придурки охотятся для забавы, мы это делаем по необходимости. Этот медведь грел нас и кормил несколько месяцев. Я многим ему обязан. Понимаешь, о чем я, когда говорю «обязан»?

– Думаю, что да.

– Я хочу сказать, что если бы убил его, просто чтобы повесить трофей на стену, то отнесся бы к его жизни без уважения. Это не по-нашему. Мы использовали его без остатка.

– И голову тоже?

– И голову.

Купер, наконец, заговорил.

– Ты слышал, что сказал тебе дядя, парень?

Гарет кивнул отцу.

– Да, сэр.

– Хорошо, потому что это урок, который стоит усвоить. А теперь хватит болтовни. Доедай свой завтрак и начнем.

Они доели оставшееся в молчании. Рай изучал лицо Гарета. Оно было идеально круглым, с усыпанными веснушками щеками, розовыми в любую погоду. Глаза как у отца – узкие и глубоко посаженные. Ему пришлось бы открыть их пошире, чтобы можно было рассмотреть их цвет. Это были глаза Купера. Это было лицо Купера, но без клочковатой бороды, твердости и гнева. Рай вспомнил, что когда-то и его брат выглядел так же. Будто сто лет назад.

Набив животы, старшие взяли ружья и принялись разминать застывшие после холодного утра мышцы. Купер наклонился и поправил шерстяную шапочку на голове сына, натягивая ее на уши мальчика.

– Держись рядом и смотри не простудись, – сказал он. – Если ты по моей вине заболеешь, твоя мама голову мне оторвет.

Мальчик кивнул, но его охватило волнение. Он не мог оторвать глаз от ружей. Отец разрешал ему попрактиковаться с 22-м калибром, чтобы он мог привыкнуть к отдаче и научиться целиться, но ему хотелось настоящее мужское оружие.

– Папочка, а можно мне тоже ружье? – спросил он, почесывая шерстяную шапочку, натянутую отцом.

– Не думаю, что тебе удастся подстрелить что-то без него. – Купер снял с каменной каминной полки ружье 30-го калибра. Оружие было не новое, но тяжелое и солидное. Гарет взял ружье и осмотрел его, как учил отец. Очень старательно, чтобы показать, что уроки не прошли даром.

– Пошли, – сказал Купер, и они втроем направились в лес.

4

Холодной грязью, вот чем пахнет утро в горах. Воздух был так насыщен запахами мокрой земли, что у Гарета забился нос. Он попытался дышать ртом, но уже через пару минут песок заскрипел у него на зубах.

– Возьми, – сказал Купер и протянул сыну синюю бандану. – Завяжи на голове и дыши через нее.

Гарет взял ее, сделал, как ему сказали, и они пошли.

– Я не дам тебе сделать это, Рай, – сказал Купер, переключаясь с Гарета на брата. – И пока ты не начал, сразу хочу сказать: не пытайся ездить мне по ушам насчет того, что так лучше для семьи и так далее. Мама или кто-нибудь из мелких говнюков может купиться на эту чушь, но меня убедить, что это задумано правильно, ты не сможешь. Нет. Это просто охренеть как неправильно.

Гарет прислушивался, но притворялся глухим.

Рай хорошо подготовился к этой схватке; он несколько раз прокручивал ее в голове перед молчаливой аудиторией деревьев, сидя в своем скрипучем кресле-качалке.

– Правильно все, что дает нам уверенность, что у нас будет еда на столе, Куп. В наших интересах…

– Ох, завязывай с этим дерьмом, – сказал Купер. – Придумай чего получше. Мы тут прямо отлично питаемся. Никто на горе не голодает. И уж точно не ты, – Купер ткнул Рая в живот.

Гарет тихонько хихикнул, и отец резко шлепнул его по затылку.

– Не лезь не в свое дело, парень.

Гарет снова притворился глухим, а Купер опять переключился на Рая.

– Деревья на этой горе помогали нашей семье пятьдесят лет. Пятьдесят, Рай. Мне кажется, что уважать и защищать их – вот что на самом деле в наших интересах. И то, что ты плюешь на это, ужасно огорчает меня. Ты правда думаешь, что продажа леса на нашей земле кучке чертовых банкиров пойдет нам на пользу? Что ж, я охренеть как расстроен, Райли. Что, на хрен, с тобой стряслось? Я тебя не узнаю.

– Много денег, Куп. Больше, чем мы когда-нибудь в своей жизни видели, – сказал Рай.

– Ах, вот оно что. Деньги.

– Черт, Купер, послушай меня на минутку. Нельзя же быть таким самоуверенным. Просто послушай.

Купер сплюнул.

– Это даст нашим детям и внукам что-то, на чем можно строить будущее. Ты же не думаешь серьезно, что мы сможем прожить и следующие пятьдесят лет, продавая кукурузный виски в Каролине?

– До сих пор же как-то получалось.

– Ты не видишь общей картины, Куп. У нас должно получаться лучше, чем до сих пор. Мы должны работать не больше, а умнее. Самогон уже не так выгоден, как раньше. Запрета на алкоголь больше нет, и мы не сможем выживать за счет подпольных баров и бильярдных. Деньги кончаются, и ты сам это знаешь. Это уже не тот бизнес, что раньше. Мир становится умнее, а мы остаемся такими же. Поэтому время работает против нас. За эту сделку с Пакеттом мы получим втрое больше, чем заработали бы за десять лет контрабанды спиртного. Это шанс для наших детей…

– Подожди-ка. Ты говоришь «дети», будто они у тебя есть. Если мне не изменяет память, этот мальчик единственный на горе ребенок, носящий имя Берроуз. Ты хочешь сказать мне, что сюда приедет куча машин, чтобы изнасиловать его гору, и все это ради его же будущего?

– Кто-то же должен позаботиться о нем.

Купер остановился.

– Папуля, – сказал Гарет и потянул отца за рукав. – Папуль, посмотри.

Купер посмотрел вниз, куда указывал сын, затем наклонился и поднял небольшой комок черной грязи. Он поднес его к своему носу, а затем к носу сына.

– Чувствуешь?

– Угу.

– Совсем свежее. Уже близко. Будь готов.

Они продолжали идти. Через несколько минут разговор возобновился, но уже негромко.

– Деньги укрепят семью, Куп. Мы можем взять деньги и вложить их в законный бизнес. Мы можем перестать жить как преступники. Ты должен понять, что в этом есть смысл. Мы не можем вечно жить так, как раньше.

– У меня другие планы.

– Какие еще планы? Выращивать дурь на северном склоне?

Если Купер и был удивлен тем, что брат знает о его намерениях, он этого не показал. Просто пожал плечами.

– Да, –