Тест на доверие - Галина Владимировна Романова

за тем, как мадам с рыжими локонами обходит свою машину, лезет в багажник, роется в нем, затем захлопывает его и снова садится за руль. Машина по-прежнему осталась на месте. И не уехала, когда Верочка расплачивалась.

Честно? Она намеренно торопилась. Ей не терпелось дойти до подъезда и получше рассмотреть лицо рыжеволосой девушки. Уже темнело, а фонари еще не зажглись. Из окон кофейни видимость была так себе. Вдруг это та самая, чей портрет ей вручила вчера вечером Наташа? Вдруг это она?

Уже вдевая руки в рукава курточки, Вера в задумчивости покусывала губы. А если это она, что ей делать? Вызывать полицию? И что она им скажет?

«Приезжайте срочно! К нам во двор въехал автомобиль с рыжеволосой девушкой за рулем. Это, возможно, та самая девушка, чей портрет Наташа Голубева составляла в полиции. А почему она его составляла? Ну… Потому что девушка, возможно, причастна к убийству какого-то мужчины и отравлению нашего Аркаши. Почему нашего? Потому что он Наташин муж и мой любовник… был. До того, как его отравили. Что? А если это не та рыжая девушка? Ну… Ну, тогда я не знаю!..»

Мысленно проговаривая этот монолог, Верочка мгновенно поняла, насколько он глуп. Ее же просто сочтут сумасшедшей. И приедут не за рыжей девушкой, а за ней!

Нет уж. Пусть Наташа сама разбирается со своими выдумками. К тому же, пока Верочка размышляла, неспешно одевалась перед большим зеркалом в тяжелой раме, выходила из кофейни и шла к своему подъезду, темная машина куда-то подевалась. Уехала.

Хорошо, что она не вызвала полицию. Очень хорошо.

Заходя в лифт с пакетами, Верочка со сладкой улыбкой принялась мечтать, как сейчас нарежет вкусняшек себе на заветную тарелочку. Охладит вина. Потом нальет себе бокальчик. Сядет к столу и…

И ни о чем таком тревожном больше думать не станет. Ее это не касается. И Аркашу этой суетой не вернуть. Пусть Наташа сама, как-нибудь сама.

Двери лифта открылись, Верочка шагнула вперед и ахнула.

– Что вы делаете?!

Перед Наташиной дверью на корточках сидела та самая девица. Темная одежда, черная вязаная шапка, рыжие кудри по плечам. И эта рыжая сволочь что-то такое делала с Наташиным замком.

Что делала, что делала? Отмычкой в нем ковырялась! Верочка же не вчера родилась, знала кое-что. Да и в кино часто видела подобные манипуляции. То есть рыжая пыталась отпереть Наташину квартиру, пока та еще была на работе. Вопрос «Зачем?» встал очень остро. И, позабыв об осторожности, Верочка изловчилась и поддала девице пинка – та все еще сидела на корточках и поворачиваться не спешила.

– Я сейчас полицию вызову, тварь! – сопроводила свой пинок острым визгом Вера.

Девица наконец-то встала на ноги. И оказалась почти на голову выше Верочки. Повернулась к ней. И лицо ее оказалось тем самым – с портрета Наташи.

– Ты-ы! – выдохнула Вера и замахнулась на нее пакетами. – Да тебя полиция по всему городу ищет, гадина! Убийца! Полиция!

– Не надо орать. Прошу тебя, дура, не надо орать! – Девица сделала два шага вперед, оказавшись в полуметре от Веры. – Заткнись, прошу! Хуже будет!

– Полиция-я! – повысила градус накала Вера, заорав во всю силу своих голосовых связок. – Спасите-е!

– Ах ты же дура. Ну, сама виновата… – отреагировала рыжая вполне себе спокойно. – Напросилась.

Следующий Верочкин крик о помощи потонул в страшном грохоте, отдавшемся сильной болью в ее левом боку. Падая на бетонный пол лестничной клетки, она успела подумать, что так и не успела сделать нарезку на заветную тарелочку и охладить вино. Следующего грохота, прокатившегося эхом по всем этажам их подъезда, Верочка уже не услышала. Она умерла.

Глава 12

Маше страшно не хотелось сегодня на службу. Она не выспалась. Она не хотела видеть Никиту Подгорного. Да и брата Мишу не желала видеть тоже. Маша не ночевала дома, он звонил ей без конца. Уточнял, когда она вернется. Он уже несколько раз ужин разогревал и бла-бла-бла… Маша так и не приехала, и тому было несколько причин.

Во-первых, вчера приехал Валера.

Он пригнал ее машину, пылившуюся в гараже ее родного города уже очень давно. И они как ненормальные гоняли на ней полночи. Гоняли и под рев мощного мотора орали забытые песни, ржали как дураки. И ни о чем неприятном не разговаривали, несли всякий смешной вздор. Останавливались на каких-то заправках, брали кофе, сэндвичи. Обжигались, глотая. Снова ржали как заведенные. И Маше было так хорошо в тот момент, что отвечать на звонки Миши и слушать его нравоучительное нытье ну вот вообще никак не хотелось.

Во-вторых, они переспали с Валерой, ну какая поутру работа!

Бросили машину на стоянке перед первым встретившимся им по пути отелем. Нетерпеливо поглядывали на девушку, затягивающую с оформлением и заселением. Ну а уж когда ворвались в номер, то…

…то ей точно было не до Мишкиных звонков. И уж тем более не до звонков майора Подгорного. А тот ей аж четыре раза позвонил. И прислал сообщение, которое ничего приятного в себе не содержало. Майор Подгорный писал, что она вовсе обнаглела, что не соблюдает никаких правил вообще, что по ней увольнение плачет и что из-за ее халатности погиб человек.

И если Машу и насторожили последние слова в его писанине, то совсем чуть-чуть и ненадолго. Валерины руки и губы делали свое дело.

Утром им принесли завтрак в номер, и это было так здорово! Потому что Маша категорически не хотела никуда спускаться, ни в какой ресторан, и чинно сидеть за столом и не горбить спину. Она вымазалась кремом из эклеров, Валера сунулся слизывать, был отвергнут, сделал вид, что обиделся. Отобрал у нее чашку с кофе. И Маше пришлось со смехом носиться за ним по номеру, пытаясь ее отнять.

В общем, у нее случилась та самая романтическая вакханалия, без которой, как оказалось, ей очень плохо жилось. Несчастливо жилось все это время.

– Я в душ и на работу. А ты? – Стоя на пороге ванной, Маша смотрела на Валеру, застывшего возле окна в одних трусах.

– А я тоже на работу.

Он повернулся, уставился на ее голые коленки и плечи, все остальное закрывала простыня.

– Уезжаешь? Уже сегодня? – Она тут же расстроилась. – Блин, Валера! Хоть бы предупредил.

– Я не уезжаю. Я перевелся, Машка. Не смог без тебя, честно… Минувший год меня сильно колбасило. До такой степени, что я даже продолжил твое дело. – Он развел руками, жалко улыбнулся. – Но все бесполезно. Я только увязал во всем