Между добром и злом. 6 том - Кирико Кири

Ярко горели фонари города. На ветру развевались разноцветные украшения. Повсюду были разноцветные фонарики, сделанные из покрашенных в разные цвета масляных ламп. Люди в традиционной одежде разгуливали по улицам вместе с детьми. Чем бы и ради чего этот праздник ни был, он действительно дарил какое-то ощущение дружеского тепла и семейного уюта.

Дайлин с интересом оглядывалась по сторонам, пока что держа себя в руках, но в глазах то и дело поблёскивал детский интерес.

— Я бывала на подобном празднике в детстве с отцом, — мягко произнесла Дайлин, будто возвращаясь в прошлое. — Тоже праздник плодородия, его празднуют почти по всей империи. Ярмарки, конкурсы, много вкусной еды и весёлых людей. Знаешь, навевает приятные воспоминания…

— Поэтому ты хотела сходить сюда? — поинтересовался Кондрат. — Вспомнить старые деньки?

— Что? Нет, нет-нет, просто мне очень захотелось немного повеселиться. Ну знаешь, просто…

— Оторваться.

— Вульгарно звучит, но суть передаёт, — кивнула она. ­— Балы, это, конечно, весело и интересно, но иногда хочется чего-то более… бурного. И вокруг нет знакомых, кто может ткнуть в меня пальцем и начать распространять слухи. Для всех я просто ещё одна девчонка, которая приехала на праздник.

— У тебя внешность заметная.

— Как и у вон тех девушек, — кивнула она на двух девиц в более скромных, но при том более открытых нарядах с волосами цвета пшеницы. Они могли бы действительно сойти за аристократок. — Или у того рыжеволосого семейства.

— И всё же ты выделяешься, — произнёс уверенно Кондрат.

— Знаешь, это… льстит… — улыбнулась Дайлин.

Но Кондрат не льстил — он говорил факт. Дайлин действительно чем-то едва заметно отличалась. Даже от тех девушек с волосами цвета пшеницы, и на первый взгляд даже не заметишь этого. Не заметишь, что её черты лица более аккуратные, утончённые и правильные. Что идёт она с ровной спиной, легко и грациозно, будто жизнь никогда не давила ей на плечи. И даже мимика, от моргания до улыбки были словно выверены, пусть она сама этого могла и не замечать.

И может среди таких же аристократов, которые это впитывают с молоком матери, она бы и затерялась, но другие люди это замечали. Неосознанно, даже не понимая, чем эта девчонка им так приглянулась больше, чем те, у кого грудь размера эдак пятого, но замечали.

Но и осуждать её Кондрат не собирался. Рано или поздно любому захочется просто взять и отдохнуть от всей этой напыщенности и красоты, правил и формальностей, насколько комфортно бы они ни были. Да и чего далеко ходить, Кондрат сам видел, как высший свет прячется, словно тараканы в разных заведениях с молодыми девочками, придя туда явно не высокую литературу обсуждать.

Чем ближе они подходили к окраине города, где должен был проходить праздник. Тем шумнее и многолюднее становилось. Заведения широко распахивали двери, не собираясь закрываться в ближайшее время. На улицах стояло множество лавок с местным «фастфудом», и чем ближе к месту проведения праздника, тем их было больше.

Кондрат пробежался взглядом по местным деликатесам. Мясо на палочках, как шашлык, какие-то лепёшки с жирным соусом и грибами, рыба на вертеле, совсем мелкие, с ладонь, как закуска, чтобы на пару укусов, а здесь у них… Лягушки на полчке? Летучие мыши? А это что, лапки куриц? Это всё вообще съедобно?

Но судя по тому, как люди это покупали, это явно было съедобно и более того, считалось вкусным, глядя на то, как те их уплетали. Хотя он, естественно, пас. Не хватало ещё пролежать здесь с больным животом. А вот Дайлин явно приглядывалась, остановившись и задумчиво поглядывая на местную еду. В ней боролось отвращение и любопытство, но Кондрат поймал её за локоть и потащил дальше.

— Поверь, ты не хочешь это пробовать, — сказал он.

— Да, это мерзко, — кивнула Дайлин. — Но ведь другие едят это… Каково оно на вкус?

— Не знаю. И мне не интересно.

— А мне интересно.

— Зря.

Самый центр мероприятия располагался, как они и предполагали на расчищенном участке среди деревьев. Здесь всё светилось и горело огнём, повсюду шатры, лавки с едой, какие-то палатки с разными играми — будто они попали на карнавал. И люди здесь были разномастные, часть имперцы, часть местные, часть напоминали и вовсе цыган в этих ярких пёстрых нарядах. Но Дайлин их назвала просто кочевниками.

Они гуляли меж лавок, и Дайлин, как паровоз, тащи ла его то в одно место, то в другое. Нет, Кондрат проморгал тот момент, когда Дайлин купила себе летучую мышь и начала её есть. А после и тыкать ей ему в щёку.

— Попробуй, очень вкусно!

— Спасибо, я пас, — сделал Кондрат шаг назад.

— Да попробуй! Это мышка на углях! — шагнула она следом и продолжила тыкать в него мышью.

— Я не буду.

— Но почему⁈

— Летучую мышь жалко, — сказал Кондрат первое, что пришло в голову. То, что он просто не хочет, она не понимала.

Дайлин озадачено посмотрела на летучую мышь, и будто кое-что осознала. Что-то очень важное и печальное.

— Действительно, жалко… — пробормотала она и… откусила от неё кусок. — Но она такая вкусная, что невозможно остановиться. И вкусно, и грустно…

Кажется, сегодня та Дайлин, что была строга и немного стервозна, ушла в отпуск, и теперь Кондрат ещё больше понимал, почему она сошлась с Вайрином, но не смогла сойтись с другими. То, что она старательно прятала, нет-нет да показывало нос раньше, а сейчас вылезало в полный рост. От неё ожидали леди, а у Дайлин была той ещё бунтаркой, что отпугивало остальных. И только Вайрину, который был таким же, и которому всё было по барабану, она пришлась по вкусу. Только вот Вайрин был парнем, и ему много прощалось, а она… она девушка.

И Дайлин сегодня не собиралась останавливаться.

Вот она уже купила себе кружку пива, а заодно и Кондрату, вот попробовала поучаствовать в конкурсе, накидывая кольца на штыри, а потом показала класс в стрельбе из лука.

— Это потому, что я молодец, — вздёрнула она нос перед Кондратом и получила в награду куклу.

И вокруг праздник только набирал обороты. Народу стало так много, что образовалась самая настоящая толпа, через которую приходилось иногда проталкиваться. Они веселели, становились более беззаботными и раскрепощёнными, а музыка, которая сливалась в общий ритм, только разгонялась, словно подталкивая их. Уже