Искатель, 2002 № 11 - Журнал «Искатель»

— Просто его знакомый из Германии, Гюнтер.

— И что ты Гюнтеру возила в аэропорт?

— Сверток.

— А что в нем?

— Не знаю.

— Разве ты не глянула?

— Глянула…

— Там был металл?

— Нет, кукла.

— Что за кукла?

— Медвежонок плюшевый.

— Зачем же он Гюнтеру?

— Видимо, сувенир.

— А где твой Саша его взял?

— Не знаю.

— А чего ты дернулась?

— Я? Кашлянула.

— Этот Веткин богатый?

— Нормальный.

— Тебе доллары давал?

— Я сама работаю.

— Гражданка Самоходчикова, он своими планами делился?

— Насчет чего?

— Насчет частной детективной практики?

— Да чего я в ней понимаю…

— Когда встречаетесь?

— Не знаю.

— Как так не знаешь?

— Мы дат не назначаем: захочет — придет.

— Гражданка Самоходчикова, к примеру, Веткин тебе потребуется до глюков в темечке?

— Это как?

— Потребуется до дрожи в коленках, как бомжу утренняя опохмелка. Где станешь его искать?

— Нигде, сам позвонит.

— А он о своей работе рассказывает?

— Да, иногда делится.

— Например?

— Один фирмач взял кредит и пропал с концами. Милиция искала, другие частные сыщики… И не нашли. Ущерб в пять миллионов. А Саша нашел.

— Где же?

— Фирмач надел парик, дамскую одежду и поселился в женском общежитии. Жил с девчонками в одной комнате, и те даже не подозревали, что он мужик.

— Гражданка Самоходчикова, а ты его не подозреваешь?

— В чем подозреваю?

— Газета про какую-то платину болтала, свистнутую на «Хим-маше»…

— Мне-то что?

— Этот Саша колотится по ночам, имеет много бабок, скрывает место жительства, какой-то Гюнтер… А?

— Я его не подозреваю.

— Правду стелешь или фуфло?

— Я проста, как с моста…

— А мы сейчас проверим.

— Как?

— Сигаретой прижгу твою сиську…

— Саша, ты свихнулся!

Тамара вскочила, отбросив его руку. Все-таки на кофте успело остаться жженое пятнышко величиной с кнопку. Саша расхохотался: острый подбородок дергался в незримом такте со смехом, и похоже, что этот такт задавался дрожащим носом. Бледно-загорелые щеки покраснели, как от натуги. Тамара этот смех прервала:

— Зря я согласилась на этот допрос.

— Нет, не зря. В натуре начнут прессовать на полную железку.

— Но почему и кто?

— Не будь лохом, Томчик. Например, перехвачу я выгодный контракт у другого детективного агентства — вот и клинч.

— А милицейские допросы при чем?

— Теперь менты срослись со всеми структурами: могут схватить и поколоть. Да не бери в голову — держалась правильно.

Кошачье семейство поселилось под домом: осторожная худая мать и четверо котят — их остроухие мордочки рядком торчали в подвальном окошке. Чадович ухватил рыженького, цвета прически майора Леденцова. Котенок мяукнул. Лейтенант ему сказал:

— Ты нужен в оперативных целях.

Котенок не понял и мяукнул еще жалостливее. Чадовичу пришлось объяснять:

— Мне одному жить тоскливо, а потом возьму тебя домой…

Котенок поселился в кресле. Сидел рыжим пятнышком, и вроде бы в комнате нет предмета меньше его. Для кошки мал, на мышку не похож. Шипит, фырчит, но не мяукает. Котенок, который не мяукал. Но кусался: зубки крошечные, как беленькие иголочки. Животных положено кормить… Не консервами же?

Чадович пошел в магазин. Под стеклом чего только не было: от севрюги до карасей. Он отбросил мысль купить котенку крабовых палочек, потому что увидел мелкую рыбешку:

— Скажите, как она называется?

— Рыбья мелочь.

— Что мелочь видно, но что за рыба?

— Рыба «рыбья мелочь».

— Ага, взвесьте четыре килограмма.

Котенок рыбу понюхал, дрогнул усами и есть не стал. Чадович его похвалил:

— Правильно с оперативной точки зрения.

Надев бледно-голубую замшевую куртку, он поместил котенка в рукав, спустился этажом ниже и позвонил в квартиру — дома ли она?

— Кто?

— Тамара, это Олег, верхний сосед…

Дверь открылась. Девушка смотрела на него с легким недоумением. Лейтенант спросил:

— У вас молочка не найдется?

— Какого молочка?

— Элементарного, из-под коровы.

Недоумение оборачивалось подозрением: высокий плечистый парень с локонами и в замшевой куртке просит молочка… Из чистой вежливости она выдавила:

— Кефир есть.

— Он не будет.

— Кто?

И лейтенант поддернул рукав. Котенок мяукнул и выполз на ладонь, Тамара всплеснула руками:

— Какая прелесть! Входите. Сейчас угощу малютку…

Она усадила лейтенанта в комнате и убежала на кухню. Чадович решал, сколько у него времени: откроет холодильник, возьмет бутылку, достанет блюдечко, нальет, осторожными шагами вернется в комнату… Риск был, но кто не рискует, тот не служит в уголовном розыске. Над тахтой, у двери, на уровне роста человека, обои слегка вспучились и отошли. Под ними лейтенант начал укреплять «жучка». Хозяйка застала его в позе, не успевшего отдернуть руку, но он выпустил на тахту котенка — якобы ловил.

— Царапается…

— Сейчас попьет молочка.

Прямо на тахте, на подстеленной газетке. Пить молочко он не умел: макал мордочку и облизывал.

— Как его звать?

— Не знаю.

— Надо дать имя.

— Тамара, я не знаю, котенок «она» или «он».

— Кофе хотите?

Жаждал. Пока хозяйка возилась на кухне, Чадович поправил «жучок» и теперь осматривал комнату. Ни книг, ни газет, ни журналов… На стенах какие-то коврики и фотографии, видимо, родственников. Несколько постеров зарубежных киноартистов из латиноамериканских телесериалов. Взгляд оперативника не увидел того, что искал, — мужской одежды либо какого-нибудь мужского следа. Дамская комната.

Хозяйка принесла кофе, порошковое, без аромата.

— Тамара, вы, я вижу, одиноки, как и я?

— Где видите?

— Не пахнет ни сигаретами, ни бензином, ни спиртным…

— А вы-то почему одиноки?

— Не инициативный.

— Мужчине легче, — зевнула она. — Извините, я с дежурства.

Мелкое невыразительное личико, которое не сразу и запомнишь. Припухлые веки, провисшие щеки, приоткрытый рот… Не спала ночь. Но ее голова сидела красиво на стройной шее, которая, казалось, минуя плечи, сразу переходила в тяжелую и мягкую грудь.

— Тамара, почему мужчине легче?

— Вас не выбирают, а нас выбирают.

— Ну и что?

— Представьте, проходит год, второй, третий… А девушку никто не берет. Слабая женская психика может и не выдержать. Почему не берут: некрасивая, глупая, плохая?.. Мужчина таких испытаний не проходит.

— Я как-то об этом не думал.

— Почему много разводов? Он-то ее выбрал, а она? Какой достался.

Тамара удивлялась его глазам; большие, голубые, должны быть беззаботными, веселыми, а они не по-юношески внимательны. Он же младше ее… Может быть, стесняется женщин? Он вскочил.

— Извините, вы устали, не до разговорчиков…

— Ничего, я проста, как с моста.

Пока они пили кофе, котенок научился лакать молоко. Чадович сгреб его и пошел, отметив, что Тамара на вопрос о ее одиночестве не ответила. Она проста, как с моста, ну, и он прост, как на мост.

Не смешно ли в пятьдесят лет задумываться о правильности своей жизни? Я заметил, что задумываюсь о ней, когда одолевает изжога.

Многие люди живут от удачи до успеха,