Когда никто не видел - Хизер Гуденкауф

Кроме того, когда я была в первом классе, два мальчика играли на путях в «кто первый струсит», и один не успел спрыгнуть и попал под поезд. Иногда мне снится, что я стою на рельсах и не могу двинуться. Машинист свистит снова и снова, а я не в силах даже пальцем пошевелить. Когда мне снится этот кошмар, я в результате падаю с кровати и просыпаюсь на полу, а мама, папа и Кендалл стоят надо мной. И мне стыдно.

Того мальчика, по-моему, звали Чарли, и вскоре после похорон его семья уехала. Может, и не стоило спрашивать у сестры о Джозефе Уизере и о том, зачем дети по ночам гуляют на железнодорожных путях, но любопытство пересилило, к тому же мне не хотелось выглядеть полной дурехой (хоть я и вовсе не такая) на следующий день, когда мы с Вайолет и Джордин начнем работать над проектом.

Кендалл продолжала меня поддразнивать тем, что я не знаю Джозефа Уизера; ей будто нравилось напоминать мне об этом. Она вообще обожает тыкать меня во что-нибудь носом.

Я хотела пропустить ее подколы мимо ушей и притвориться, будто мне все равно, но потом сдалась и взамен пообещала целую неделю делать за нее работу по дому. Кендалл даже позвала меня к себе в спальню, а уж это просто чудо из чудес: сестра давно перестала меня туда пускать. Мы сидели на ее кровати, как в детстве. Сестра поведала, что Джозеф Уизер жил в Питче миллион лет назад – на Хикори, той самой улице, где живет Вайолет. Я спросила Кендалл, в котором доме, но она велела мне заткнуться и просто слушать.

В общем, он жил в доме на Хикори-стрит с мамой, папой и двумя младшими сестрами. Джозефу Уизеру тогда было семнадцать лет, и он был влюблен в пятнадцатилетнюю девушку, которая жила напротив через улицу.

Я спросила: «А девушка его тоже любила?» – но мигом прикусила язык, когда Кендалл строго на меня взглянула.

Сестра ответила, что да, девушка отвечала ему взаимностью, но их родители сочли влюбленных слишком молодыми и приказали им больше не встречаться. Тут Кендалл замолчала и пошла закрывать дверь спальни. Тем временем в комнату прокралась наша кошка Скиттлз, и я была уверена, что Кендалл взбесится, но она даже не заметила. Было приятно вот так болтать с сестрой. Кендалл снова села рядом и, хоть дверь была закрыта, глухим шепотом дорассказала, как ночью Джозеф и девушка улизнули, спустились по железнодорожным путям и сделали это.

Должно быть, выражение лица у меня было дурацким, потому что Кендалл посмотрела на меня как на идиотку и повторила:

– Да. Они сделали это. У них. Был. Секс. – Она произносила слова раздельно и медленно, чтобы я уж точно поняла.

Я огрызнулась, что знаю про секс, хотя желудок у меня сжался, когда я произнесла это слово вслух. Мне казалось, в старые времена к таким вещам относились довольно строго, но Кендалл заявила, что во все времена многие пятнадцатилетние занимаются сексом.

Я внимательно на нее посмотрела. Кендалл как раз пятнадцать, и она очень хорошенькая. У нее длинные светлые волосы; многим женщинам, по словам мамы, за такой цвет приходится выкладывать по сто баксов в месяц в парикмахерской. Тело у Кендалл уже обретает привлекательные изгибы, а летом она покрывается золотистым загаром. Я же – бледная и никогда не загораю, сколько времени ни торчи на солнце: кожа просто краснеет и облезает, а потом снова белеет. И привлекательных изгибов у меня нет, плюс в своем классе я самая мелкая. Люди всегда считают меня младше, чем на самом деле. Интересно, а Кендалл уже делает это? Мальчишки-то нам все телефоны оборвали.

Затем я подумала о Гейбе: интересно, а занимался ли он сексом.

Кендалл велела мне закрыть рот и не притворяться удивленной. Заявила, что сексом не занимается, что в нашем городе сплошь одни неудачники и никому из них она не позволит к себе и пальцем прикоснуться. И ждет не дождется, когда свалит отсюда в колледж. Потом еще раз велела мне заткнуться и дать досказать историю, потому что ей еще домашку делать.

И поведала, что Джозеф Уизер и девушка Люси ускользнули и занялись сексом на железнодорожных путях, причем делали это не раз, но однажды ее отец их поймал. Дочь он утащил, а Джозефу пригрозил, что убьет его, если тот еще хоть раз приблизится к Люси.

Тут я задумалась о школьном проекте и о том, как мы выступим с докладом о двух подростках, делающих это на железнодорожных путях. Почему-то мне кажется, что мистер Довер не позволит нам говорить об этом. Интересно, не поздно ли поменять тему на Джонни Яблочное Семечко или Сонную Лощину [9].

Тут в спальню вошла подруга Кендалл, Эмери, и поинтересовалась, о чем мы говорим. Сестра объяснила – конечно же, попутно выставив меня полной идиоткой, – а Эмери, прыгнув на кровать, воскликнула:

– О-о-о, это же такая страшная история!

Эмери – когда не смотрит на меня как на пустое место – на самом деле довольно милая. У нее длинные густые каштановые волосы, которые, по словам Кендалл, она каждый день разглаживает утюжком. Это занимает чуть ли не целый час.

Кендалл стала рассказывать дальше. Однажды Джозеф и Люси собирались ночью встретиться на путях возле станции, но девушка так и не пришла: родные увезли ее, собравшись в одночасье и не дав даже попрощаться с возлюбленным.

Тут подключилась Эмери и сказала, что Джозеф был безутешен. Он не мог есть, не мог спать, не ходил в школу. Глаза у Эмери расширились, взгляд стал взволнованным, и она заговорила шелестящим, едва слышным голосом, словно у призрака, и я поняла, что наступает кульминация истории. Оказывается, Уизер начал околачиваться на железнодорожных путях, просто бродил там, дожидаясь Люси. Однажды он исчез, а его дом ночью сгорел дотла вместе с родными. Представляю: Джозеф Уизер в поисках потерянной любви бредет по рельсам, разбегающимся в разные стороны, увлекая его за собой. Очень романтично.

Интересно, каково это, когда любишь с такой силой, что готов на все, лишь бы быть с любимым человеком.

По словам Эмери, тогдашний шериф был уверен, что парня быстро поймают, но Джозефа так и не нашли. Сначала все думали, что он в конце концов вернется домой, но