Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

– И водку – это третья категория.

– Водку? А, ну да. Могу, скрывать не буду – много могу, но… – Ермаков отсалютовал Кате бокалом пива, – вообще я за здоровый образ жизни. И за честную игру во всем.

Официант принес чай и карту десертов для Кати.

– Не хвалите себя, мне это совершенно все равно. А вы как попали к доктору на прием?

– Дурака свалял по-крупному, – Ермаков нахмурился. – Даже вспоминать стыдно, такого идиота разыграл… Жену напугал до смерти, полиция на уши встала – это ведь все в Лондоне случилось. Мы туда с женой поехали на неделю, страну посмотреть. В музее я… в общем… не знаю, что это со мной было. Как обморок, смутно все помню сейчас. А Деметриос… он что, грек, что ли, я так и не понял, фамилия у него… он там тоже был, он мне помог, в чувство привел. А потом настоял, чтобы я ходил к нему.

– Он хороший специалист.

– Раз ваша контора его по маньякам консультировать привлекает, значит, точно не дурак. Он мне на сегодня на восемь назначил.

– Он хороший специалист, – повторила Катя вежливо. Упоминание Евгения о жене как-то все сразу поставило на свои места.

– Бабки заколачивает на наших с вами страхах. Бешеные бабки. А между прочим, в этом ничего позорного нет – ну в смысле чего-то там бояться. Ничего не боятся только дураки.

– Женя, извините, мне пора домой. – Катя как-то сразу завяла, поскучнела после этой самой его «жены». Нет, нет и еще раз нет. Женатики – это отрезанный ломоть. Даже если у них такая мускулатура. Такая ямочка на подбородке. Такие глаза…

– Ничего не боятся только дураки. – Ермаков накрыл своей рукой руку Кати. – Вы… Слушай, ты… ты очень красивая. Я это сразу заметил. Ты вошла тогда, и я подумал… В общем, неважно, что я подумал. А потом я подумал, что мы в чем-то с тобой похожи.

– В том, что оба посещаем психотерапевта.

– Мы еще встретимся?

Катя честно хотела ответить: «Нет, это совершенно ни к чему», но…

– Дай мне свой номер.

Катя достала мобильный, набрала «мой телефон», показала. Он набрал со своего, и телефон Кати зазвонил: привет!

– Вот, мой у тебя определился.

– Я не буду звонить.

– А я буду.

Катя пожала плечами: бог с тобой, а мне… мне лично это до лампочки.

– Мне надо домой, – сказала она, вставая из-за столика, – а вы… а ты опоздаешь к Деметриосу.

Они снова поднялись вверх по Никитской до Калашного переулка.

– Я сейчас такси тебе поймаю.

– Я сама себе поймаю. – Катя решила проявить независимость. Это глупое свидание, она уже жалела, что не отшила ухажера-довлатовца сразу, еще в кафе с ним потащилась. – Я вообще не привыкла, чтобы за меня что-то делали и решали.

– Все решаешь сама? Никогда не ошибаешься?

– Все время ошибаюсь, – огрызнулась Катя.

Он улыбался.

– Что смешного?

– Так.

– Все, пока, я пошла, вон переулок, вон подъезд, считай, что это я тебя проводила.

– Подожди.

За его широким плечом Кате был виден желтый особнячок – тот самый. Возле него только что припарковались две машины. Громоздкий джип – из него вылез высокий мужчина в кожаной куртке и какая-то девица с соломенными волосами. Девица так, ничего себе, в белом платьице-«ришелье» с моднющей розовой сумкой, которая была самой яркой деталью ее образа. А мужчина… Катя подумала, что это какой-то артист, причем не наш, а иностранный. Увидев ТАКОГО красавца, запоминаешь день, когда это произошло, на всю оставшуюся жизнь. Он что-то небрежно бросил девице и направился к желтому особнячку. Позвонил в дверь, в которую только вчера звонила Катя. Ему открыл сам Игорь Деметриос. Увидев Катю и Ермакова, Деметриос поднял брови, заулыбался, помахал приветственно, одновременно здороваясь с красавцем в коже и с еще одним подошедшим мужчиной в темно-синем деловом костюме, вылезшим из-за руля припаркованной черной иномарки. Кате его лицо показалось смутно знакомым. Где-то она видела этого человека, причем совсем недавно…

– Что-то я не секу, что происходит, – растерянно сказал Ермаков. – Ах черт, он же, этот мозговед, насчет совместного сеанса что-то там болтал…

– Смелее, – шепнула ему Катя. – Я была на одном таком общем сеансе. Ничего особенного. Сначала все скованны, смущены, потом начинают общаться, говорить.

– Не хочу я ни с кем общаться. Я с тобой хочу общаться.

– Иди, они тебя ждут.

Он сжал ей руку.

– Я позвоню.

Катя стояла возле «Кофе-хауса», качала головой: ну и ну, ну и свиданьице…

Пациенты доктора Деметриоса скрылись в особняке. Девица в «ришелье» с презрительной гримаской ввинтилась в стеклянную дверь кафе. Кате захотелось узнать: кем же она доводится бесподобному брюнету, затянутому в черную кожу, точно в рыцарский колет? Неужели женой? И кто он такой?

Она пока еще не знала, что брюнета зовут Гай. Им предстояло познакомиться несколько позже. Не знала Катя и того, что, пообедав с женой Еленой, Гай на машине отвез ее домой, а затем снова заехал за своей подружкой Лолой, которая вынуждена была ждать, пока он освободится от уз супружеских и снова обратит на нее свое внимание. Ждать – стало для Лолы с некоторых пор вполне привычной повинностью, но она не сердилась и не роптала в присутствии Гая. Только когда была одна… вот как сейчас, например, за столиком набитой молодежью, прокуренной кафешки…

Катя, войдя внутрь, увидела, что единственное свободное место за столиком – рядом с ней. Было ли это просто совпадением или в этом был некий знак?

Отчего-то потом, когда она увидела эту девушку уже при совершенно иных УЖАСНЫХ обстоятельствах, ей показалось… представилось, что это все же был некий знак. Знак – предупреждение, знак – угроза надвигающегося ХАОСА.

Глава 13

Товарищи по несчастью, или «not amused»

По завершении совместного сеанса Игорь Деметриос чувствовал себя выжатым как лимон, усталым и раздраженным. Раздражение – не лучшее состояние духа для дипломированного психотерапевта. Но поделать с собой Деметриос ничего не мог. За два с половиной часа совместного терапевтического общения он не продвинулся как специалист ни на йоту.

В голове, словно мухи, жужжали, жужжали – отдельные слова, обрывки фраз, возгласы, ИХ лица.

– Стесняться не надо, – сказал он ИМ в начале сеанса. – Вы все в одинаковом положении. И вы способны помочь друг другу и мне – понять, разобраться с тем, что с каждым из вас происходит.

Но они все равно были очень скованны и казались not amused – явно не в восторге. Это английское словцо все