Когда поют цикады - Стивен Амидон

class="p1">Патрик нетвердо поднялся на ноги и обследовал место укуса. Синяк длиной сантиметров пять расцвел различными оттенками желтого и коричневого. Да уж, псина реально его отделала. Пожалуй, еще повезло, что не прокусила кожу. В памяти у него всплыли детские мифы о бешенстве, уколах в живот длиннющими иглами, зомбированных папашах, которых приковывали к батареям, чтобы они не причинили вреда родным.

Мобильник умер, так что он побрел на кухню посмотреть время на микроволновке: 14:43. Паршиво. По крайней мере, у него еще уйма времени до назначенной на пять встречи с Энн Николс. На сегодня это было единственным запланированным делом. Идти в контору совершенно не хотелось, однако отменить встречу Патрик не осмеливался, с учетом-то его показателей за последнее время. Если ему не изменяла память, он надзирал за восьмьюдесятью миллионами клиентского состояния, за что получал базовый процент в сумме чуть менее миллиона. Пожалуй, все-таки стоило время от времени появляться на рабочем месте.

Он принял душ, почистил зубы, чтобы избавиться от вкуса гнилого цитруса, затем выпил чашку кофе. По неким причинам, касательно природы которых ему и в голову не приходило обследоваться, похмелья он не испытывал. Не ощущал и голода. Тем не менее что-нибудь да съесть следовало, поскольку в последний раз он принимал пищу – если не считать пригоршни фисташек вчера ночью, скорлупки которых в данный момент усеивали пространство вокруг кресла, – вчера утром перед работой, да и та представляла собой разогретый в микроволновке рогалик.

Патрик доехал до «Хоул фудз» и припарковался в дальнем уголке стоянки, за развозными грузовиками и пошкрябанными «Хондами» сотрудников. Путь до супермаркета требовал бдительности: обыкновенно здесь царила обстановка гонок на уничтожение, когда эти кроссоверы вроде «Шевроле-Сабербан» или «Кадиллак-Эскалейд», выкатывали задним ходом с тесных парковочных мест и неслись к выезду, словно эсминцы, преследуемые подлодками. Может, конец для него и близок, но именно такого ему точно не хотелось бы.

В универсаме царило столпотворение. Чуть ли не все покупатели бродили, уткнувшись в телефоны, и данная людская сплоченность напомнила Патрику, что свой он оставил на зарядке на кухонном столе. Возвращаться за мобильником смысла не было. В конторе имелся стационарный телефон, по которому ему все равно никто не позвонит. Мужчина направился прямиком в кулинарный отдел, где взял секционированный контейнер. Емкости под добросовестно начищенными прозрачными щитами предлагали обильный выбор. Салат ризони, креветки с обжаренным рисом, цветная капуста в сырном соусе. Мясные пироги – в том числе из индейки и для вегетарианцев. Душистая тушеная морковь и рататуй. Пицца. Сандвичи-роллы.

Патрик заполнил ячейки контейнера курицей тикка масала с шафрановым рисом, обжаренной брокколи с миндалем и куском кукурузного хлеба. Сахарное печенье отправилось в один карман пиджака, пластиковые нож и вилка – в другой. Он закрыл контейнер и направился в сторону касс, по пути прихватив бутылку питьевой воды. Кассы он обошел, воспользовавшись проходом перед информационным центром. Сидевшая за конторкой женщина – на ее бейджике значилось имя «Су» – подняла на него взгляд и улыбнулась. Патрик улыбнулся в ответ. Едва лишь миновав стойку, он вспомнил, что забыл салфетки, и развернулся к Су.

– Чем могу вам помочь? – осведомилась та.

– У вас, случайно, не найдется салфеток?

Женщина бросила взгляд Патрику за плечо.

– Даниэль, будь добр, принеси джентльмену салфетки.

Она обращалась к худому парню, явственно выходцу из Центральной Америки, который только закончил наполнять сумку на ближайшей кассе. Даниэль молча отправился выполнять поручение.

– Как там на улице? – поинтересовалась Су.

– Теплеет.

– Весна с каждым годом становится все короче.

– Просто не говорите. Еще только апрель, а я уже включаю в машине кондиционер.

Су участливо покачала головой. Досадно все-таки, что планета умирает. Воздух вокруг наполнился ароматом еды, кражу которой в данный момент осуществлял Патрик. У женщины зазвонил телефон, и он шагнул в сторонку, чтобы не мешать разговору. Вернулся Даниэль и вручил ему пачку салфеток из вторсырья, толщиной никак не меньше пары сантиметров. В ответ на благодарность паренек смущенно кивнул.

– Счастливо! – одними губами проговорил Патрик работнице за стойкой.

– Вам тоже! – в такой же манере ответила Су, прикрыв динамик микрофона.

Без дальнейших церемоний мужчина покинул супермаркет. Снова на халяву. Останови его кто-нибудь – что, впрочем, было весьма маловероятно, – он просто сказал бы, что заплатил в кафе. И ему, несомненно, поверили бы. Даже одна мысль, что он промышляет магазинными кражами, была невозможна. Белый мужчина со стрижкой за сотню долларов, в итальянском костюме за две тысячи, с уверенной походкой и горделивой осанкой – такие магазинными кражами не промышляют.

В багажнике у Патрика была припасена запечатанная бутылка «Сантори», однако он решил, пускай уж пока продолжает выдерживаться. Устроившись на водительском сиденье, он включил на магнитоле квинтет для кларнета и струнных Моцарта и аккуратно разложил на коленях салфетки. Стоило ему открыть контейнер, и салон БМВ немедленно наполнился ароматом специй с другой стороны земного шара. Курица еще была теплой. Мужчина взял кусочек и запил его водой из бутылки за три доллара.

Порой он задумывался, какое странное зрелище собой представляет, удовлетворенно поглощая ланч в машине, – ну вылитый пассажир первого класса в полете над Атлантикой. Впрочем, маловероятно, что его здесь вообще замечали. Порой появлялся закончивший смену работник супермаркета, но эти-то только и желали, что смыться поскорее. Лишь однажды отец обучал здесь дочку хитростям параллельной парковки на броской «Джетте». Клевавший курицу под пармезаном Патрик играл роль благодарной публики, и когда девчушка справилась с третьей попытки, он показал ей большой палец.

Сидя в одиночестве за едой, не испытывая особого аппетита и по-прежнему ощущая боль в ноге, Патрик задумался об услышанном прошлой ночью голосе. Давненько Габи к нему не обращалась. Несколько недель уж точно. В дни после ее смерти два года назад он слышал ее постоянно, зачастую несколько ночей кряду. Однажды, полагал он, голос исчезнет совсем. Ему придется просматривать старые видеозаписи, если захочется услышать его. Вот только это будет уже не то. Совсем не то.

Пока же, тем не менее, голос оставался. Дочь жила у него в памяти, и удивления это совершенно не вызывало. Ведь ближе Габриэллы в жизни Патрика никого и не было. Отнюдь не по его сознательному выбору. Просто так получилось. Габи была таким милым, таким прекрасным ребенком. Бывало, он катил ее в коляске по Сентр и наблюдал, как лица прохожих озаряются радостью, стоило им встретить ее улыбку. Первые двенадцать лет дочери выдались одним долгим погожим деньком. Ей все давалось легко. Друзья и школа. Скрипка. Футбол и танцы. Если истерики и хандра и случались, Патрику они