Искатель, 2004 №2 - Керен Певзнер

— А мне копта жалко, — сказала я Денису. — Такая ценность у него из-под носа утекла. Он бы на этот фаллос молился, в главном публичном доме на стенку бы повесил, чтобы талисман счастье приносил…

— Знаешь, дорогая, — приобнял меня за плечи любовник. — Ничего бы у него не вышло! Как говорят в Одессе: «Если бордель прибыли не дает, не мебель, а девочек менять надо».

Ирина КАМУШКИНА

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ УБИЙСТВА

Маша пришла в кафе пораньше и села за столик у окна. Без пятнадцати пять на противоположной стороне проспекта остановилась машина и из нее вышел Сергей. Она сразу заметила его своими дальнозоркими глазами. В руках он держал цветы. Маленький букетик. Голубенькие цветочки на коротких стеблях. Ему оставалось сделать всего несколько шагов до тротуара, когда серая иномарка вывернула с площади и, не сбавляя скорости, сбила его на переходе. Когда она подбежала, он лежал уже в плотном кольце толпы. Лицом вниз. Когда еГо перевернули, оказалось, что голова совсем не пострадала. Маша только сейчас заметила, что у него зеленые глаза. В левой руке он сжимал измятые цветы. Маша опознала его. Никто не мог точно назвать ни номер, ни марку машины, слишком быстро она скрылась за поворотом.

Маша собиралась на встречу с классом без особого энтузиазма. С одной стороны, любопытно, конечно, посмотреть на всех, а с другой… Можно было представить, как они усядутся в гостиной Анны Павловны за один длинный стол и как их бывшая классная руководительница, сложив свои пухлые ручки на груди, скажет что-нибудь вроде: «Ребятки, какое же для меня счастье увидеть здесь всех вас. Я вот, несмотря на трудные времена, не изменила своей профессии и преподаю русский язык и литературу в старших классах. Так что все у меня по-прежнему. Ну а теперь вы мне расскажите про свои успехи».

Успехи! Чем меньше об этом думать, тем проще жить. Да и что можно рассказать о собственной жизни, если порой она ей кажется просто глупой и смешной и бывает невозможно понять ее. Но Анна Павловна посмотрит сквозь очки своими близорукими глазами, и никуда не денешься, встанешь и вывернешь перед всеми душу наизнанку, как в старые добрые времена на уроках литературы.

— Ой, Николя, да ты нисколечко не изменилась!

Маша, услышав свое школьное прозвище, почувствовала, как затрепыхалось сердце.

— Светка, а ты-то как изменилась! Такая стала шикарная женщина.

Анна Павловна проплыла перед ними уточкой с большим круглым пирогом на блюде, на ходу проговорив:

— Ребятки, к столу.

Все шло по Машиному сценарию. Анна Павловна, конечно же, не изменила своей профессии. Девчонки предпочитали рассказывать о семье, ребята — о карьере. Пили за каждого в отдельности и от души, поэтому, когда очередь дошла до Маши, внимание уже было рассеяно, всем хотелось говорить, а не слушать.

— Машенька, ну что же ты молчишь? — голос Анны Павловны, отчетливо прозвучал среди шума.

Маша взглянула на свою пожилую учительницу и почувствовала в себе готовность совершить безрассудный поступок.

— Я, Анна Павловна, тоже теперь, как и вы, сею разумное, доброе, вечное.

Анна Павловна удивленно округлила глаза.

— Это как же понимать? Неужели ты в школе работаешь?

— Да нет, не в школе. Нянчусь с одним учеником, вернее, даже и не с учеником. Моему Витьке нет еще и шести. Его родители наняли для него гувернантку. Как в старые добрые времена. Устроили конкурс, ну и выбрали меня…

— Машенька, а ты не шутишь? Ты, может быть, разыгрываешь нас. Я не понимаю, а как же твой гидропарк? Ты нам так интересно в прошлый раз про свой проект рассказывала.

— Надо же, вы еще помните. А я уже, признаться, стала забывать. Хотя проект действительно был. Да он и есть. Готов, подписан, утвержден и давным-давно убран на полку. До лучших времен. Я теперь дачки с фонтанами для новых русских проектирую, чтобы форму не потерять. Но это в свободное от основной работы время.

— Очень жаль. Ты была одаренная девочка. Не думала я, что так сложится твоя жизнь. А семья, в которой ты работаешь, надеюсь, порядочные люди?

— Вряд ли. Я думаю, бандиты.

— Маша, ну что ты такое говоришь! Неужели ты стала так неразборчива? Я просто тебя не узнаю, — голос Анны Павловны звучал уже в полной тишине.

Маша заметила, что все внимательно слушают их.

— Браво, Маруся! Я рад, что ты не изменилась. — Вовка, одобрительно взглянув на нее, поднял свою рюмку и залпом выпил ее до дна. — Вы, Анна Павловна, напрасно за нее переживаете. Наша Маня еще себя покажет, можно не сомневаться.

Они вышли покурить на балкон. Вечер был теплый и светлый. И так же светло было на душе. И казалось, что они теперь никогда не расстанутся. По крайней мере, надолго. Ведь они неплохо понимали друг друга. У них было общее детство. А это, оказывается, немало.

— Вовка, что же ты так ничего и не рассказал про себя? Как был скрытный, так и остался.

— Ну, Маруся, не скажи. — Он усмехнулся, и за толстыми стеклами очков блеснули его всегда полуприкрытые веки. — Я за сегодняшний вечер был на редкость болтлив. Верно, Егорка?

Ваня Егоров согласно закивал:

— Володя наш стал ба-а-льшим человеком. Президент крупной фирмы. И не где-нибудь, а в столице нашей родины. — Он поднял вверх палец и с многозначительным видом добавил: — Опыт работы в «органах» — великая вещь.

— Не ерничай!

Маша заметила, что Ваня с видимым удовольствием взял на себя привычную роль шута. В каждом классе есть, наверное, свой Егорка — объект всеобщих насмешек. Хотя, вот уж кто изменился, так это он. Из маленького, щупленького, не уверенного в себе паренька он превратился в плотно сбитого флегматичного дядю с наметившимися брюшком и лысиной.

— Маша, а ты не дашь мне свой телефон?

— Ну конечно, Сережка.

— А помнишь, как мы танцевали с тобой на выпускном?

Наутро от шампанского болела голова, и казалось, что она наговорила вчера много лишнего. Маша накинула халат и вышла на кухню. Ксюша осталась у мамы, поэтому готовить завтрак было не обязательно. Она попила холодной воды и включила музыку. Зазвонил телефон. Маша прижала к уху трубку и села в кресло.

— Маша, это Сергей. Извини меня, пожалуйста, за вчерашнее.

— Извиняю.

Трубка не удержалась и выскользнула на пол. Она наклонилась. Короткие гудки. Ну, вот и замечательно. О чем еще говорить? Она