Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

дозу успокоительного, расслабленная по убеждению врачей, до такой степени, что и пальцем не смогла бы пошевелить, резко поднялась, точно переломилась пополам, зажала уши руками и начала бешено раскачиваться взад, вперед, взад, вперед.

Белый джип заглушил мотор. В магнитоле затухало бормотание какой-то далекой радиостанции, помехи, обрывок рок-н-ролла…

Шум дождя…

А сквозь дождь, как сквозь занавес: облупленные дома под черепичными крышами – вверх уступами по склону горы среди зелени и серых камней.

И другие дома из красного кирпича, непохожие на те, замершие в безмолвии вдоль узкой улицы, покрытой новым асфальтом.

Оранжевый свет солнца, падающего за горизонт в мокрый сырой туман…

Оранжевый свет ночных фонарей, оранжевый шлагбаум, ограничивающий въезд…

Все такое далекое друг от друга – албанские горы и этот подмосковный коттеджный поселок. Но все рядом, уже вплотную, в одном общем измерении – слайд в слайд. И там и тут – дождь… занавес… пелена…

Освещенные окна большой комнаты, обставленной казенной «министерской» мебелью на первом этаже. Высокий мужчина в армейских брюках, в камуфляжной майке – бледный как полотно, с перекошенным от гнева лицом. Напротив него – маленькая детская фигурка, сжавшаяся в комок, – такая беззащитная, испуганная.

– Что ты наделал? Я тебя спрашиваю, что ты натворил, гаденыш?! Экспертиза не врет, экспертиза показала… Ты…

– Витя, что ты делаешь с ним? Оставь, не тронь, ты его покалечишь! – Женщина в ночной рубашке, только что проснувшаяся от шума внизу, неистово кричит это мужу. Она наверху, на лестнице, дверь в спальню распахнута.

– Кого мы вырастили? Кого мы с тобой вырастили, я тебя спрашиваю? Подонка, убийцу? Я был сегодня в управлении розыска, результаты экспертизы… я подозревал, но не думал… Разве мы с тобой думали о таком, когда растили его, вот его! – Мужчина схватил мальчика за плечи и начал бешено трясти, как тряпичную куклу. – С кем ты это сотворил? Один ты не мог убить ее. Говори! Говори, кто с тобой был? С кем вы ее убили?!

– Мама! – детский голос, истошный и жалкий.

– Витя, не трогай его!

– Ты сейчас же поедешь со мной. Не хочешь мне, отцу, говорить, скажешь в другом месте. Я честный человек, офицер, я воевал, я не допущу, чтобы мой сын, кровь моя… чтобы сын мой гадом рос, убийцей. Идем со мной! Нелюдь!

– Мама!

– Отойди от моего сына!!

– Регина, ты что? Ты ж сама мне говорила, боялась…

– Замолчи, это же твой ребенок, ты отец, ты должен его защищать!

– Убийцу я защищать не буду.

– Мама, спаси! – детский вопль, перешедший в визг, от которого сердце… любое сердце…

– Последний раз тебе говорю – отойди от него! – Женщина в ночной рубашке подняла руку с зажатым в ней пистолетом.

– Регина, ты сошла с ума, он поедет со мной, мы должны узнать правду… я не позволю, чтобы он… этот…

– Это я не позволю! ОН МОЙ СЫН! – крикнула женщина на лестнице.

ВЫСТРЕЛ!

Ее муж, получивший пулю в грудь, пошатнулся, но не выпустил мальчика, заходившегося в поросячьем, нечеловеческом визге, где страх, ярость мешались с торжеством.

Еще один выстрел, а потом и третий. Грузное тело стукнулось об пол. Женщина на лестнице, как сомнамбула, спустилась на одну ступень, а потом очень медленно и плавно поднесла пистолет, где еще оставались патроны к своему виску.

– Мама, нет! – Мальчик произнес это шепотом.

Но она услышала и не нажала на спусковой крючок. Подчинилась. Размахнулась и бросила… Спустилась, обошла тело мужа и направилась к дивану, на глазах превращаясь в старуху.

Мальчик приблизился к окну. Оно было темным и мокрым. Внезапно из темноты возникли руки и легли на стекло, пробуя его на прочность. Потом возникло лицо – детское и одновременно похожее на бескровную маску. Детские ладони надавили на стекло снаружи, и по стеклу зазмеилась трещина. А по ковру от лежащего тела, извиваясь, как пиявка, потекла струйка крови, она все ширилась, пухла, превращаясь из струйки в пятно, растекалась.

Существо, приникшее снаружи к стеклу, раздувая ноздри, чуя этот запах, начало тихонько скрести по стеклу, надавливая все сильнее своими слабыми детскими ладошками. Они были измазаны чем-то бурым, засохшим, этим самым бурым, засохшим был испачкан и детский рот.

Мальчик склонил голову набок, словно любуясь этим зрелищем. Еще минута, и стекло треснет, и то, что было снаружи, проникнет внутрь.

Шум… шум у крыльца…

Шаги у дверей бокса…

Бывшая медсестра Наталья Багрова открыла глаза. Существо с испачканным засохшей кровью ртом было здесь, рядом, до него можно было дотронуться: девочка с мокрыми темными волосами в грязной и рваной кенгурушке.

Она покачала головой и приложила палец к губам, словно призывая к молчанию. А потом поднесла вытянутый палец к губам медсестры.

Легкое касание, укол, укус: трепещущая плоть раздвинула губы, точно в чудовищном поцелуе, пиявкой впиваясь в язык.

Медсестра Наталья Багрова захрипела, царапая ногтями рот, щеки, шею.

Когда в бокс зашли врачи, они обнаружили ее мертвой на полу, покрытом мягкими матами, с посиневшим от удушья лицом.

Глава 42

Предупреждение

Казалось бы, в момент наивысшей активности, когда следовало «бросить все силы на задержание», они просто сидели, сложа руки.

Гущин, Катя, Мещерский, оперативная группа. И даже следователь прокуратуры… Он подъехал к дому Москалевых, когда… В общем тогда. И все успел увидеть собственными глазами.

Они собрались в отделении милиции «Архангельское». Регина Москалева находилась здесь же, под охраной.

После того как оперативника со сломанной рукой (открытый перелом со всеми вытекающими последствиями) срочно доставили в больницу, Гущин сказал:

– Сумасшедший дом. Нам никто не поверит.

Никто не возразил.

И только эксперты-криминалисты…

– Что? Что там еще у вас? Ну? – Гущин вел себя необычайно нервно. Таким Катя никогда прежде не видела флегматичного замуправления розыска.

– Сравнили отпечатки ладоней со стекла с изъятыми ранее.

– Где изъятыми?

– На квартире Полины Кусковой. Там тогда обнаружили много отпечатков пальцев потерпевшей, а также Угарова и еще детские отпечатки пальцев, ладоней – видимо, сестры, которая у нее жила. Так вот именно эти отпечатки совпали. Они совсем свежие, и, учитывая данные, которые мы получили по результатам анализа ДНК… Вывод: Лера Кускова жива, была на месте происшествия, а до этого, судя по результатам анализа ДНК, принимала участие в убийстве своей сестры.

Гущин достал сигареты, протянул Мещерскому. Закурили, нещадно дымя.

– Где мотив? Ну где, я вас спрашиваю, я себя спрашиваю. – Гущин пытался справиться со своими нервами, с ситуацией, вышедшей из-под контроля. – И с Москалевым тоже… Ну узнал про ДНК-экспертизу, ну начал у сынка выяснять… Но они ж с женой столько