Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова

— Судья объяснила присяжным, что от них требуется. Мы с Якутом зачитали вступительное слово, надеюсь, это дало им мало-мальское понимание сути дела.

Ника кивнула, не отрывая взгляд от дороги. Почему-то было легче, когда она следила за каждым поворотом, словно контролируя движение. Стоило отвлечься — тревога возрастала.

— Альбина признала вину в мошенничестве, мой пациент заявил, что невиновен по всем пунктам. Прокурор настаивает, что махинации они проворачивали вместе, хотя Альбина заявила, что Власенко ни о чем не догадывался.

Ника дважды это слышала, но папа любил рассказывать и пересказывать одни и те же истории, то ли забывал, что они это уже обсуждали, то ли ему так проще думалось. Хотя сегодня, возможно, таким образом пытался ее отвлечь.

— Знаешь, в пандемии есть свои плюсы. Наконец-то добираюсь в суд как человек, а то все трамвай да трамвай.

— Из-за парковки? — подыграла Ника. Этот разговор они тоже уже проходили.

— Ну да! Как ни приеду, встать негде. Места только для своих. Если ты адвокат или свидетель, езжай на трамвае, нервы целее будут.

Сегодня Ника тоже могла поехать на трамвае, общественный транспорт ее не пугал, но она заставила себя выйти из зоны комфорта. Нужно бороться со своим страхом, тем более что результат есть: к «вольво» Кирилла она уже привыкла, почти не боялась, разве что вздрагивала, если какой-то лихач проносился мимо. Конечно, дело было не в машине, а в водителе — с Кириллом Ника чувствовала себя спокойно, ни с кем другим расслабиться пока не получалось.

— Какая красота! — Папа опустил стекла, в салон ворвался теплый ветерок. — Ни-ко-го. Всегда бы так.

Они обогнули Театральную площадь, на которой в доковидные времена работал фонтан, а дети носились между водяными струями мокрые и счастливые. Сейчас же, как верно заметил папа, ни-ко-го. Только на ступеньках у драматического театра сидела девушка, держа в руках термокружку. Видимо, ей, как и Нике, посчастливилось жить в радиусе ста метров от центральной улицы.

— Готов к заседанию?

— Всегда готов, как иначе.

На сегодня был назначен допрос потерпевшей — жены убитого хирурга, и Ника рассчитывала, что папа покажет присяжным: Подставкина не только жертва обстоятельств, но и отличный кандидат в убийцы.

— Спросишь ее о том звонке?

— Постараюсь. И о звонке, и о записке. Но, надеюсь, ты не рассчитываешь, что она вот так, с ходу… — Папа прибавил скорость, и шум ветра заглушил его слова.

— Погоди, я ничего не слышу. Давай окна закроем.

— Давай. — Он поднял стекла, включил кондиционер. — Так лучше?

— Да, спасибо.

Ника чуть отвернула заслонку, чтобы прохладный воздух не дул в лицо. Она по-прежнему не отрывала взгляд от дороги. Вокруг не было ни одной машины, логика подсказывала, что попасть в аварию при таком движении почти нереально, но иррациональный страх не отпускал.

— Говорю, ничего не помешает ей соврать. Власенко утверждает, что общался с дочерью Подставкиной и та подтвердила, что в тот вечер вызывала скорую. Но их разговор состоялся давно, девочка могла что-то перепутать. Если Подставкина заявит обратное, я ничего не смогу этому противопоставить.

— А если дочку спросить?

— Вызвать на допрос ребенка?! Ты серьезно? Даже если судья каким-то чудом разрешит, присяжные меня возненавидят. А заодно и Власенко. Нет, этого мы делать точно не будем, иначе сразу подпишем себе обвинительный вердикт.

Навстречу им прогромыхал трамвай. По тротуару промчался курьер на самокате. Его коллега усиленно крутил педали на соседней полосе. По пешеходному переходу шел мужчина, ведя на поводке лабрадора. Город потихоньку оживал и выглядел почти нормальным, только запертые двери магазинов и опущенные роллеты напоминали, что мир по-прежнему охвачен пандемией.

Ника отпустила дверную ручку и постаралась расслабиться. Довольно сложно одновременно рассуждать и бояться, поэтому она приказала себе сосредоточиться на беседе.

— И как быть? Присяжные должны знать, что Подставкина соврала, это важно.

— Конечно, важно. При условии, что Власенко не врет.

— Ты ему не веришь?

— Я адвокат, Ронюшка, моя задача — обеспечить клиенту правовую защиту, а не разбираться, кто говорит правду. Возможно, Подставкина не звонила в тот вечер мужу. Возможно, она и в самом деле нашла записку задолго до убийства. Но есть вероятность, что Власенко что-то не так понял. Все может быть. В любом случае я должен действовать в интересах клиента. Сейчас задача номер один — добиться оправдания. Согласна?

— Конечно.

— Значит, действуем по обстановке. Излишне давить на потерпевшую не стоит, присяжным это не понравится. Не говоря уже о том, что судья почти наверняка снимет все вопросы, указывающие на ее возможную причастность к убийству.

И снова она не расслышала.

— Повтори, пожалуйста. Что сделает судья?

— Говорю, судья не позволит задавать вопросы, указывающие на причастность Подставкиной к убийству.

Ника смотрела на губы папы и хорошо разбирала слова, но вот смысл никак не укладывался в голове.

— Как это не позволит? Почему?

— Ну как почему? Двести пятьдесят вторая статья УПК, часть вторая: судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному обвинению. То есть в присутствии присяжных исключается возможность обсуждения вопроса…

— Пап, давай по-русски!

Он шумно выдохнул.

— Боюсь, по-русски будут выражения, которые в присутствии дочери я озвучить не смогу. Видишь ли, судебная практика сложилась весьма, как бы это помягче…

— Идиотским образом?

— Точно. Идиотским образом. Адвокатское сообщество давно уже пытается ситуацию изменить, но пока безуспешно. Суть в том, что в суде присяжных нельзя предъявлять улики, факты, доводы, которые указывают на виновность других лиц. Потому как это, по мнению судей, не относится к рассматриваемому делу.

— Как это не относится?!

— А вот так. Проверять подозреваемых — задача следователя, и он свою работу завершил. В суде же устанавливается виновность конкретного человека. Предположим, Подставкина не звонила в тот день мужу. Доказывает ли это невиновность Власенко? Не доказывает. Значит, не относится к делу. Логика такая.

— Но это же бред!

— Мы называем это «сложившаяся судебная практика». Пойми, приходится работать с тем, что имеешь. Брыкаться и кричать, что система неправильно устроена, себе дороже. Начнешь гнуть свою линию — получишь повод для апелляции, и твой оправдательный вердикт отменят. Все усилия коту под хвост. Поэтому действуем по обстановке. Буду балансировать между интересом присяжных, недовольством судьи и враждебностью прокурора. Договорились?

— Тебе виднее.

Ника полагалась на профессионализм папы, но в голове не укладывалось, что в суде не позволят обсуждать другие версии и предполагать, что кто-то еще может быть виновен. А если Подставкина прямо заявит, что она убила мужа?! Судья попросит присяжных об этом забыть?

Ника хотела задать эти вопросы, но папа ее опередил:

— Ты же не рассчитываешь, что