Тридцать сребреников в наследство - Татьяна Рябинина

— Леша! — умоляюще зашептала Марина, дергая его за штанину.

— Что «Леша»? Или тебе все равно?

— Я думаю, нам всем не все равно, — медленно чеканя слоги, сказала Эсфирь Ароновна.

— Кто выходил из гостиной после того, как мы ушли к церкви?

— Никто не выходил, — покачала головой Света. — Только сама Вероника пошла спать.

— Точно никто? Ни покурить, ни в туалет?

— Никто.

— А Полина?

— Она мыла посуду на кухне.

— И не могла оттуда выйти?

— Могла, но только во двор, через заднюю дверь. Никак не наверх. После вашего ухода не поднимался никто, это точно.

— Постойте-ка, — Алексей с подозрением взглянул на Викторию.

— Ты с ума сошел? — зашипела она, и Никите почудилось за спиной у нее раздувается очкастый капюшон.

— Но она тоже была здесь, — заступился за жену Валерий. — Чего ты на нее наезжаешь?

— Да не о ней речь, — как от назойливого комара, отмахнулся Алексей.

— Валерик, он думает, что этот Артур, — яростно сощурившись, пояснила Виктория.

— Парень, ты что, на голову упал? — возмутился Валерий. — Думай, что говоришь!

— А я, между прочим, ничего и не говорил. Кажется. Но он единственный, кто был наверху.

— Но он же ребенок!

— Все это вполне мог проделать и ребенок.

— Подожди, Леша, — вмешался Никита. — Совершенно не обязательно, что это сделали, когда мы ушли. Ведь мы не смотрели на окна, когда уходили. Может, чучело уже висело. А с тех пор, как мы собрались в гостиной перед ужином, практически все выходили и поднимались наверх. Так что теоретически это мог сделать кто угодно. Любой из нас.

— Нет, — возразил Костя. — На столе горела свеча. И она сгорела всего на несколько сантиметров.

— Кстати, о свечах, — противным голосом влезла Галина.

— Галя! — Костя дернул ее за руку.

— А пошел ты в задницу! — отмахнулась она. — Так вот о свечах. Похоже, никому уже не интересно, что там было в часовне. А зря. Между прочим, бабуля, в колокол никто не звонил. Дверь на колокольню закрыта, и все внутри заросло пылью. А в часовне, тоже закрытой, сами собой загорелись свечи. Их никто не мог зажечь, потому что никто не мог пройти мимо нас. Похоже, они действительно зажглись сами. И колокол тоже звонил сам. С чего бы это?

Тишина похрустывала, как накрахмаленная простыня. Никита скосил глаза: пальцами хрустел тесть, пристально рассматривая напольную вазу. Галина воинственно задрала подбородок и торжествующе поглядывала по сторонам: как я вас, а? Костя с досадой стукнул по колену.

— Ба, не обращай ты на нее внимания, — сказал он, не глядя на Эсфирь Ароновну. — Ты же ее знаешь.

— Никита, это правда? — неприятно скрипучим голосом спросила та.

Смотреть на нее не хотелось. Эсфирь Ароновна одряхлела на глазах. Еще недавно неестественно гладкое и розовое лицо побледнело и обвисло складками, яркий макияж выглядел на нем неудачной карнавальной маской. Костистые, пятнистые руки мелко подрагивали.

— Так правда?

Никите ничего не оставалось, как кивнуть.

— Ясно…

— Ну почему же они не звонят? — попыталась разорвать паузу Марина. — Ведь уже столько времени прошло. А все остальное… Ба, это все чьи-то дурацкие шутки. Просто какой-то кретин решил испортить праздник.

— Да не надо меня уговаривать, Марина. Что я вам, маленькая девочка?

Она обрезала Марину так резко, что больше уже никто не решался продемонстрировать сочувствие. Света, опустив голову Никите на плечо, задремала. Виктория, подойдя к окну, смотрела на всполохи молний. Костя и Вадик курили на веранде. Алексей задумчиво поигрывал сотовым.

Телефонный звонок хлестнул по нервам. Все смотрели друг на друга — кто подойдет. Решился Илья. Он стоял ко всем спиной, и никто не мог видеть его лица. Догадаться о чем-то по коротким репликам было сложно. Но когда Илья положил трубку и повернулся, все сразу стало понятно.

— Умерла, — испуганно выдохнула Марина.

Илья коротко кивнул.

— Еще по дороге. Аня повезла Диму домой. Это она звонила.

— Я сама займусь похоронами, — Эсфирь Ароновна тяжело встала и пошла к двери шаркающей походкой древней старухи. — Утром. Ложитесь все.

Ее последние слова заглушил раскат грома, долгий и ворчащий.

Глава 19

Утро было сереньким, с деревьев капало. Сразу как-то повеяло осенью. На дорожке лежали несколько желтых березовых листьев, хотя никаких берез поблизости не наблюдалось.

Эсфирь Ароновна к завтраку не вышла.

— Она неважно себя чувствует, — доложила Полина, разливая чай и кофе. — Встала рано, позвонила куда надо, и в больницу, и Дмитрию Палычу, и насчет похорон, всем распорядилась. А потом попросила завтрак в комнату, прилегла.

— Может, позвонить ее врачу? — предложил Валерий.

— Я хотела, но она запретила. Сказала, что все в порядке.

— Да, не повезло Димке, — страдальчески сдвинула брови Зоя.

Ночью никто не решился обсудить произошедшее, но теперь шок прошел, да и Эсфири Ароновны рядом не было, почему бы не потешить себя. Никита подумал, что вряд ли кого-нибудь всерьез огорчила смерть Вероники. Так сладко говорить «ужас», когда ужас непосредственно тебя не касается. Щекочет нервы, холодком плещется в животе. И слава богу, что не со мной.

— Такая молодая, такая красивая, — изо всех сил пытаясь сдержать злорадство, вздохнула Виктория.

— Что? Что такое? — запрыгал на стуле Артур.

— Тетя Вероника умерла. Ешь творожок и не разговаривай с набитым ртом!

— Совсем умерла? Ее закопают?

— Нет, так оставят. Хватит болтать глупости! — рявкнул Валерий. — Доедайте и поехали. Поля, скажи маме, что мы уезжаем.

— И попрощаться не зайдете? — огорчилась Полина.

— Пусть отдыхает.

Задерживаться в этом доме, и без того неуютном, а теперь и вовсе неприятном, не захотел никто. Вслед за Валерием и его семейством стали собираться остальные.

Эсфирь Ароновна стояла у окна своей комнаты на втором этаже и смотрела на ворота. Сердце ныло. Обида и раздражение грызли стальными зубами. Никому даже в голову не пришло подняться. Уезжаем, мол, мама, бабушка, тетя, не переживай, поправляйся. Как же! Сказали им, что плохо себя чувствует, лежит, они и рады — повод лишний раз ее не видеть, якобы чтоб не беспокоить. И это их она должна любить, потому что они родственники?!

Вот прошли с сумками к машине Зоя, Илья и Кирилл, даже не обернулись, не посмотрели. Лишь бы поскорее уехать. Андрей увез на своем красном «форде» отца и Галину, но почему-то не взял Вадика. Друг за другом выехали Бессоновы и эти, как их там? Никак не запомнить новую Светкину фамилию. А, Корсавина. Зурбинская звучало лучше.

Полковник на полпути остановился, что-то Светке сказал, показал на ее окна. Увидел ее?

Эсфирь Ароновна вяло помахала им рукой и отошла вглубь комнаты.