Еще одна версия - Андрей Хоренович Кежоян

Труп Драпкиной лежал около стола лицом вниз. На полу рядом с ним были разбросаны обрывки газеты и валялся клочок карандашной кальки с записью: «30-85-55. Ев. Ев. Леб».

Осмотр места происшествия еще продолжался, когда в комнату вбежал сын убитой — Александр Исаевич Драпкин.

— Что случилось!? Мамочка, что с тобой? — Увидев лежавшую на полу мертвую мать, он зарыдал и бросился к ней. Но работники милиции удержали его и увели на кухню. Сидя там, он еще долго рыдал.

Закончив осмотр, следователь вошел на кухню и спросил все еще не успокоившегося Александра:

— Кто мог это сделать?

— Я не знаю, — негромко ответил тот.

— У вашей матери были враги?

— Что вы! Она безобидная женщина!

В тот же день следователь городской прокуратуры Иванов принял дело к своему производству.

Ни у кого из следственных работников не было сомнения в том, что смерть Драпкиной насильственная. Вскоре судебно-медицинский эксперт подтвердил, что смерть наступила от открытого многооскольчатого перелома костей свода черепа, сопровождавшегося кровоизлиянием в мозг. По-видимому, потерпевшей были нанесены удары по голове тупым предметом небольшого размера. В подколенных и подлокотных ямках трупа эксперт обнаружил точечные ранки, которые могли быть причинены острым колющим предметом, например иглой.

Проверка по оперативной картотеке показала, что убийств, аналогичных по обстоятельствам убийству Драпкиной, в городе не было давно.

Следствие тщательно проверило все вероятные версии. Первой пришлось отвергнуть версию, что убийство совершено с целью ограбления. Этому предшествовала большая работа. В частности, были допрошены родственники, соседи, знакомые Драпкиной. У каждого из них следователь интересовался, не известно ли ему, кто приходил в ее квартиру последним — может быть, мастер телевизионного ателье, работник телефонной станции, радиоузла, энергосбыта, газовой сети, работники почты или жилищно-эксплуатационной конторы? Следствие тщательно проверило всех лиц, которые в силу своих служебных обязанностей могли посетить квартиру Драпкиной, и установило, что их причастность к убийству исключена.

Данные осмотра места происшествия и судебно-медицинское исследование трупа позволили исключить и версию убийства Драпкиной с целью изнасилования.

Предположение о том, что она была убита из мести, также не нашло подтверждения. Покойная ни с кем не ссорилась. В последние годы, находясь на пенсии, она не работала, бо́льшую часть времени проводила дома, общаясь только с родственниками, соседями и отдельными работниками службы быта. Выяснили также, что Эльвира Семеновна родилась за границей и в двухлетнем возрасте была перевезена в Россию. Родственников за границей у нее не осталось, и никаких связей с иностранцами она не поддерживала. Поэтому предположение о том, что убийство Драпкиной могло быть связано с наличием за границей врагов у нее или у ее умершего тридцать лет назад мужа, тоже не нашло подтверждения.

Оставалось выяснить, как попала на квартиру потерпевшей записка с номером телефона и не причастен ли к убийству ее владелец. С большим трудом следователю удалось установить по первоначальным буквам фамилии, имени и отчества лицо, указанное в записке.

В кабинет следователя вошел пожилой мужчина.

— Ваша фамилия?

— Лебедев.

— Имя, отчество?

— Евгений Евгеньевич.

— Вы работаете?

— Нет, на пенсии.

— Какой ваш домашний телефон?

— 30-85-55.

— Вы знаете Драпкиных?

— Нет. Среди моих знакомых нет Драпкиных.

— Эту записку писали вы?

Лебедев внимательно и с любопытством осмотрел клочок кальки и пожал плечами:

— Нет, почерк не мой.

— А кто из ваших знакомых мог это написать?

— Не знаю, — ответил Евгений Евгеньевич после долгого раздумья.

Итак, и эта ниточка оборвалась.

Но ни одно преступление, а тем более такое тяжкое, как убийство, не должно остаться нераскрытым. Учитывая сложность дела, им занялась Прокуратура СССР.

Я тщательно ознакомился с материалами, вновь проверил основные узловые вопросы по каждой версии. В конечном счете в результате глубокого и всестороннего анализа исходных данных я пришел к выводу, что необходимо проверить еще одну версию: убийство Драпкиной совершил кто-то из близких ей лиц.

Сначала это казалось невероятным, так как все родственники и друзья покойной ее глубоко уважали и любили. Мою версию они расценили как результат того, что следствие зашло в тупик. Однако факты все же свидетельствовали о том, что убийство Драпкиной могло быть делом рук кого-то из ее близких. Во-первых, не была нарушена целостность замков на входной двери. Следовательно, для того чтобы ее открыть, никто не пытался взломать замки или применить еще какой-либо метод. Более того, из объяснений родственников убитой стало известно, что дверь в ее квартиру открывалась особым способом, известным только членам семьи Драпкиной: одновременно при повороте ключей двух замков и специальной дверной ручки. Посторонний, даже имея ключи, не смог бы беспрепятственно проникнуть в квартиру.

Близкие родственники и друзья покойной на следствии показали, что Эльвира Семеновна была очень осторожным человеком. Если она находилась одна в квартире и раздавался звонок в дверь, она обычно несколько раз спрашивала, кто это, и, только удостоверившись, что перед ней знакомый или родственник, открывала.

— У нас существовал условный сигнал для входа в квартиру, — заявила невестка потерпевшей — Т. А. Преображенская. — Когда кто-либо из наших внезапно возвращался, он давал длинный непрерывный звонок.

Таким образом, исключалось, что Драпкина могла открыть дверь незнакомому человеку и впустить его в квартиру. Если же исходить от противного — от того, что она все-таки открыла дверь незнакомому, то у нее завязалась бы борьба с убийцей, причем в прихожей, а не в комнате.

Во-вторых, данные осмотра места происшествия давали основание для вывода, что преступник не спешил с уходом и не боялся, что его могут застать врасплох, так как он после убийства еще смывал в ванне следы крови. Об этом говорили кровавые пятна на двери и стенах ванной комнаты, а также обнаруженные внутри самой ванны потеки бурого цвета, похожие на смытую водой кровь.

О том, что убийство совершил кто-то из близких покойной, свидетельствовали отсутствие орудия преступления, ненарушенная обстановка в квартире (следовательно, нападение было для Драпкиной неожиданным) и сохранность денег и ценных вещей.

Были проверены все родственники и близкие друзья Драпкиной, но пока безрезультатно. Вне подозрений оставался лишь младший сын покойной — Александр. Но не подозревать же сына? Как сообщили родственники, его отношение к матери было исключительно теплым. К тому же не было серьезных оснований сомневаться в его утверждении, что в тот день он, как всегда, в половине восьмого ушел на работу, да и коллектив института подтвердил,