Ва-банк - Дженнифер Линн Барнс

– Не широта. Не долгота.

Она сняла колпачок с фломастера и нарисовала прямую линию, которая соединяет первых двух жертв. Затем соединила вторую с третьей и третью с четвертой. Затем она добавила еще четыре отметки, все рядом на территории «Мэджести». Она соединила их с остальными, одну за другой, затем повернулась к нам. Ее глаза горели.

– Теперь видите?

Я увидела.

– Это спираль, – сказал Дин.

Слоан снова повернулась к чертежу и нарисовала дугу рядом с каждой из прямых линий. В результате получилось что-то вроде спиральной раковины.

– Не просто спираль, – произнесла Слоан, делая шаг назад. – Спираль Фибоначчи!

Лия плюхнулась на диван и посмотрела на чертеж Слоан:

– Готова рискнуть и предположить, что это как-то связано с последовательностью Фибоначчи.

Слоан энергично закивала. Она вдохновенно посмотрела на окно и, обнаружив, что писать больше негде, повернулась к ближайшей стене.

– Давай на этот раз возьмем бумагу, – скромно вставил Джуд.

Слоан пристально посмотрела на него.

– Бумага, – сказала она, словно это было какое-то иностранное слово. – Точно.

Джуд протянул ей лист. Она без лишних церемоний уселась на пол и начала рисовать.

– Первый ненулевой номер в последовательности Фибоначчи – единица. Нарисуем квадрат, – сказала она, проиллюстрировав это на листе, – у которого все стороны равны единице.

Под этим квадратом она нарисовала второй такой же.

– Следующее число в последовательности тоже единица. Значит, теперь у нас есть единица и единица…

– А один плюс один – это? – Она не стала дожидаться ответа. – Два. – Еще один квадрат, на этот раз в два раза больше первых.

– Два плюс один – три. Три плюс два – пять. Пять плюс три – восемь… – Слоан продолжала рисовать квадраты, двигаясь против часовой стрелки, пока не кончилось место.

– А теперь представьте, если бы я продолжала, – сказала она и с упреком взглянула на Джуда, как мне показалось, намекая, что он зря запретил ей рисовать на стене. – И представьте, что я сделаю это… – Она прочертила дуги по диагонали каждого квадрата.

– Если я продолжу, – сказала она, – и добавлю еще два квадрата, это будет выглядеть в точности как… – она повернулась к спирали на окне, – в точности как это.

Я перевела взгляд на карту Вегаса, которую она изобразила на окне. Она была права. Начиная с «Апекса», убийца двигался по сходящейся спирали. И, если вычисления Слоан были верны – а у меня не было никаких причин предполагать обратное, – наш неизвестный субъект действовал точно и предсказуемо.

Слоан принялась выписывать числа последовательности Фибоначчи на полях страницы, и я вспомнила, что впервые, когда она рассказывала нам об этом числовом ряде, она сказала, что он повсюду. Она сказала, что он прекрасен.

Она сказала, что он совершенен.

«Ты видишь то же самое, когда смотришь на эту закономерность, – подумала я, обращаясь к субъекту. – Красоту. Совершенство. Выписанные на запястье Александры Бриггс. Выжженные на запястье фокусника. Написанные на коже старика. Вырезанные на плоти Камиллы».

Ты не просто отправляешь сообщение. Ты что-то создаешь. Что-то прекрасное.

Что-то священное.

– Где следующая точка? – спросил Дин. – Следующее убийство на спирали – где оно?

Слоан повернулась к окну и постучала пальцем под пятой меткой. – Вот тут, – сказала она. – В «Мэджести». И все остальные точки будут там же. Чем ближе ты к центру спирали, тем ближе они становятся друг к другу.

– Где именно в «Мэджести»? – спросил Дин у Слоан.

Если субъект продолжает убивать по человеку в день, убийство может произойти с минуты на минуту – в лучшем случае в ближайшие часы.

– Большой банкетный зал, – прошептала Слоан, глядя на схему, нарисованную на окне, погрузившись в мысли о ней. – Именно там это должно случиться.

Ты

Следующее – нож.

Вода. Огонь. Старик, пронзенный стрелой. Задушенная Камилла. Следующее – нож. Так это делается. Так должно быть.

Ты сидишь на полу, прислонившись к стене, осторожно балансируя лезвие ножа на колене.

Вода.

Огонь.

Стрела.

Удавка.

Раз, два, три, четыре…

Нож станет пятым. Ты вдыхаешь числа этого орудия – точный вес клинка, скорость, с которой ты перережешь горло следующей жертвы.

Ты выдыхаешь.

Вода. Огонь. Стрела. Удавка. Следующее – нож. А потом… а потом…

Ты знаешь, чем все кончится. Ты – сказитель, который ведет историю. Ты алхимик, который расшифровывает тайный закон.

Но пока что единственное, что имеет значение, – это лезвие и еще то, как медленно поднимается и опускается твоя грудь, и понимание того, что все, к чему ты стремился, теперь воплощается в реальность.

Настал черед пятого.

Глава 25

ФБР устроило засаду в Большом банкетном зале. Те из нас, кто не имел допуска к участию в засадах, просто сидели и ждали. День сменил вечер. Чем темнее становилось, тем ярче горели огни за испещренным алыми линиями окном и тем сильнее билось в груди сердце.

«Первое января. Второе января. Третье января. Четвертое января. – Я продолжала думать снова и снова о том, что сегодня пятое. – Четыре тела за четыре дня. Следующее – пятое. Ты ведь так это себе представляешь, да? Не люди. Числа. То, что можно измерить. Часть уравнения».

Мысли вернулись к фотографии, которую я видела в деле матери, – скелет, аккуратно обернутый в темно-синюю шаль. Дин сказал, в том, как было захоронено тело, читается сожаление. Я невольно отмечала контраст.

«Ты не чувствуешь сожалений. – Я заставила себя сосредоточиться на этом убийце. С этим я могла справиться. Это было мне по силам. – О чем тебе сожалеть? В мире миллиарды людей, а ты убиваешь лишь долю процента. Раз, два, три, четыре…»

– Ладно, хватит. – Лия вышла из спальни, окинула нас взглядом и упорхнула на кухню. Я услышала, как шумно открылась морозилка. Через несколько секунд Лия вернулась. Она бросила что-то Майклу.

– Замороженное полотенце, – сообщила она. – Приложи к глазу и перестань впадать в уныние, потому что, как все мы знаем, эту нишу монополизировал Дин.

Лия не стала проверять, последует ли Майкл ее инструкциям, и переключилась на следующую цель.

– Дин, – сказала она слегка дрогнувшим голосом. – Я беременна.

У Дина дернулся глаз.

– Нет, не беременна.

– Откуда тебе знать, – откликнулась Лия. – Суть в том, что, если мы будем сидеть здесь и ждать звонка, прокручивая в голове худшие сценарии, это ничем никому не