Ва-банк - Дженнифер Линн Барнс

– И что ты предлагаешь? – спросила я.

Лия щелкнула выключателем, и блэкаут-шторы медленно опустились, скрывая панорамные окна – и письмена Слоан. Последняя возмущенно пискнула, но Лия не оставила ей возможности возражать.

– Вот что я предлагаю, – сказала она. – Давайте проведем следующие три часа и двадцать семь минут, изо всех сил изображая обычных подростков. – Она плюхнулась на диван между мной и Дином. – Кто хочет поиграть в «две правды и одна ложь»?

– Меня выгнали минимум из четырех частных школ. – Майкл поиграл бровями, а его интонация никак не помогала понять, правда ли то, что он говорит. – Мой любимый фильм – «Дорога домой».

«Это ведь тот, где питомцы потерялись и ищут дорогу домой?» – подумала я.

– И, – выразительно закончил Майкл, – я в деталях обдумываю возможность пробраться в комнату Реддинга сегодня, пока он спит, и выбрить свои инициалы у него на голове.

Три утверждения. Два правдивых. Одно ложное.

– Номер три, – мрачно сказал Дин. – Номер три – ложь.

Майклу было сложно изобразить вредную ухмылку с разбитой губой, но он постарался.

Лия, которая лежала на ковре, вытянувшись на животе, приподнялась на локтях.

– А из скольки частных школ тебя выгнали? – спросила она.

Майкл дал Дину несколько секунд, чтобы осмыслить тот факт, что детектор лжи среагировал на первое из его утверждений.

– Из трех, – сообщил он.

– Раздолбай, – отозвалась она.

– Я не виноват, что Стерлинг и Бриггс меня еще не выгнали. – Майкл провел большим пальцем по краю рассеченной губы, и его глаза странно блеснули. – Я ведь явно обуза. А они умные. Четвертый раз – вопрос времени.

«Лучше спровоцировать кого-то, чтобы тебя отвергли, – подумала я, понимая больше, чем мне хотелось бы, – чем дождаться, пока кто-то примет такое решение сам».

– «Дорога домой». – Дин взглянул на Майкла. – Серьезно?

– Что я могу сказать? – откликнулся тот. – Не могу устоять перед добрыми щеночками и котятами.

– Это кажется статистически маловероятным, – ответила Слоан. Она несколько секунд смотрела на Майкла, потом пожала плечами. – Моя очередь.

Она прикусила нижнюю губу.

– Среднее количество детенышей в одном помете бигля – семь. – Слоан помолчала, потом озвучила второе утверждение. – Слово «шпатель» произошло от греческого слова spathe, которым называли широкий плоский клинок.

Слоан не вполне понимала тонкости игры, но она знала, что ей нужно произнести два верных высказывания и одно неверное. Она сплела руки, лежавшие на коленях. Хотя предыдущие высказывания не были очевидными истинами, теперь было ясно видно, что она собирается соврать. – Человек, который владеет этим казино, – торопливо проговорила она, – не мой отец.

Слоан всю жизнь хранила этот секрет. Она рассказала мне. Она не могла заставить себя сказать остальным – но она могла соврать. Неубедительно, очевидно, в игре, суть которой в том, чтобы замечать ложь.

Я ощутила, как остальных переполняют вопросы – но никто не произнес ни слова.

– Вы должны угадать. – Слоан сглотнула, а потом подняла взгляд. – Должны. Таковы правила.

Майкл легонько пнул ногу Слоан.

– Про биглей неправда?

– Нет, – ответила Слоан. – Это верно.

– Мы знаем. – Я никогда не слышала, чтобы голос Дина звучал так мягко. – Мы знаем, какое из утверждений – ложь, Слоан.

Слоан длинно выдохнула.

– Согласно моим расчетам, сейчас подходящий момент, чтобы кто-нибудь меня обнял.

Дин, сидевший рядом, раскрыл руки, и Слоан прижалась к нему.

– Поднимите руку, если не знали, что Дин любит обниматься, – произнес Майкл, поднимая руку. Лия фыркнула.

– Обнимание завершено. – Слоан отстранилась от Дина. – Две правды и ложь. Теперь очередь следующего, – уверенно произнесла она.

Я подчинилась.

– Меня никогда не гипнотизировали. – Правда. – У меня гибкие суставы. – Ложь. – Я подумала о Слоан, которая обнажила свое сердце. – Полиция нашла тело, которое считают принадлежащим моей матери.

Слоан открылась другим. Я должна была ответить ей тем же – пусть даже Дин и Лия знали и так.

– Я никогда не замечала у тебя никаких физических признаков чрезмерной гибкости, – произнесла Слоан. Ее руки замерли на коленях. – Ох. – Ее накрыло осознание того, что я сказала правду о теле матери, и она запнулась. – Согласно моим расчетам… – начала она, а потом просто бросилась ко мне.

«Можем просто переименовать эту игру в „Две правды, одна ложь и объятия“», – подумала я, но что-то в физическом контакте угрожало целостности той стены, которую я возводила в своем сознании, стены, которая отделяла меня от тьмы.

– Снова моя очередь. – Майкл посмотрел мне в глаза. Я ждала, что он что-то скажет – что-то правдивое, настоящее. – Сочувствую насчет матери. – Правда. Он повернулся к Слоан. – Был бы не прочь ударить твоего отца, если представится случай. – Правда. Потом он откинулся назад, опираясь на основания ладоней. – И я великодушно решил не выбривать свои инициалы на голове Дина.

Дин хмуро взглянул на него.

– Богом клянусь, Таунсенд, если ты…

– Твоя очередь, Лия, – перебила я. Учитывая пугающую способность Лии заставлять любую ложь звучать убедительно, ее раунды были самыми сложными.

Лия задумчиво побарабанила кончиками пальцев по краю кофейного столика. Монотонный ритм заставил меня снова посмотреть на часы. Игра затянулась. Полночь все ближе и ближе.

– Я убила человека, когда мне было девять. – Лия делала то, что умела лучше всего, – отвлекала внимание. – Сейчас я подумываю обрить голову Майкла, пока он спит. И, – закончила она, ничуть не меняя интонации, – я выросла в секте.

Две правды и ложь. Лии удалось захватить наше внимание. К тринадцати годам, перед тем как вступить в программу, Лия оказалась на улице. Я знала, что ее способность лгать оттачивалась в определенной среде – и благоприятной эту среду было не назвать.

Я убила человека, когда мне было девять.

Я выросла в секте.

В комнату вошел Джуд. Я так сосредоточилась на том, что только что сказала Лия – и на попытках разгадать, какое из этих утверждений верно, – что мне понадобилось несколько секунд, чтобы заметить мрачное выражение лица Джуда.

Я посмотрела на часы – минута после полуночи. Шестое января.

«Позвонила Стерлинг», – подумала я. Сердце билось где-то у горла, пальцы внезапно стали липкими от пота.

– Какие новости? – тихо спросил Дин.

Джуд бросил короткий взгляд на Слоан, а потом ответил:

– Никаких.

Глава 26

ФБР продолжало держать под наблюдением Большой банкетный зал «Мэджести». Шестого января – ничего. Седьмого – ничего. Восьмого числа, когда я проснулась, агент Стерлинг была у нас в номере. Они с Дином сидели на кухне и тихо разговаривали. Джуд пек оладьи у плиты. На мгновение мне показалось, будто я снова оказалась в нашем доме в Куантико.

– Кэсси, – сказала агент Стерлинг, заметив, что я топчусь в дверях. – Хорошо. Присядь.

Переводя взгляд со Стерлинг на Дина,