Злые куклы - Елена Юрская

— Даша отравилась. — Афина отыскала Жанну в булочной и, лихорадочно разбрасывая слюни, вцепилась в рукав ее пальто. — Представляешь, идиотка? Чуть все не испортила. Чуть насмерть не отравилась. А нам всем — неприятности. Лялька ей такое одолжение сделала, а она, неблагодарная, решила отомстить.

— Давай выйдем на улицу, — предложила Жанна. — А то тут всем интересно. — Она показала взглядом на хмурую сумеречную очередь.

— Да, интересно, — сказала тетка в драповом пальто с норкой на воротнике. — Молодые, все вам для жизни дали, а вы травитесь с жиру. Я бы таких за сто первый километр…

— В северном направлении это уже другая область, — огрызнулась Жанна.

— Ишь ты, какая образованная. — Тетка не желала сдаваться, и девушки покинули булочную.

— Ну. — Жанна смотрела на крупный сероватый снег, который был похож на кружевные воротнички школьной формы. — Ну, говори, а то холодно.

— Какая ты равнодушная. Кроме Кирилла, тебя вообще что-то интересует? — фыркнула Афина и посмотрела на Жанну с осуждением.

Конечно, весь двор уже знал… Марья Павловна постаралась. Она собственношвабренно изгнала Жанну из своего дома и позвонила ее родителям с истерическим заявлением:

— Держите свою девку, пока она в подоле не принесла.

Кирилл попытался объясниться где-то через неделю. Он что-то лепетал про домашний арест, про невозможность общения с миром, про свинку, справку и пропуски занятий, но Жанна не хотела ничего слышать. Этот позор «в подоле» было просто невозможно пережить. «Береги честь смолоду», — сказал ей отец, собираясь на вахту, на Север. А мама купила брошюрку «Моральный кодекс строителя коммунизма» и предложила ее законспектировать. О подоле там не было ни слова. То, что не запрещено, разрешено. Вот о чем подумала Жанна. Последний удар Марья Павловна нанесла, когда Жанна отказалась мириться с Кириллом.

— Смотри, я ведь и в школе могу рассказать, чем вы там забавляетесь. Моему-то что — с гуся пода. Он — мужик. А ты — прости господи… — сказала она, налегая на лопату. Жанна остолбенела. Она не в силах была двинуться с места. Ее душили слезы. — Тебе все ясно? Смотри, дай парню школу закончить, — добавила Марья Павловна, останавливая движение лопаты у самых Жанниных сапог.

Какой же это был стыд и позор… Какой позор! И мама осторожно поинтересовалась ее менструальным циклом, и соседи изучающе разглядывали Жаннин живот, и все-все, казалось, слышали эту мерзкую грязную сплетню, от которой никак невозможно было отмыться.

— Какая гадость, какая гадость, — все время повторяла Жанна, даже не пытаясь объяснить кому-то, что ничего у них с Кириллом не было. И не намечалось даже. Какая гадость! А теперь вот, Афина…

Снег падал на ресницы и таял слезами. Жанна стояла на углу возле булочной и не могла двинуться с места. Вроде никакой трагедии. А получается, Ромео и Джульетта. Бедный Кирилл…

— А ты-то чего плачешь? Передо мной можешь не выставляться, что я тебя, не знаю? Это Лялечка сомневалась, но я ее убедила, что ты его на пушечный выстрел… что себя бережешь для мужа и только для мужа… — затараторила Афина.

— Так что там с Дашей? — спросила Жанна, стараясь не вникать в смысл сказанного. — И при чем тут Лялечка?

— Ну как же? — удивилась Афина. — Мы же с ней ходили к Кириллу и постарались, чтобы все это до школы не дошло. Меры принимали. Между прочим, это она посоветовала. Потому что у нее есть представления об аппаратной и оперативной работе.

— Переданные генным кодом? — уточнила Жанна.

— А что плохого в партийных династиях? Такой же труд, как любой другой. — Афина явно замерзла. Она начала притопывать короткими ногами и подпрыгивать на месте. Но прощаться почему-то не спешила. Ей нужен был собеседник. — И мы же не думали, что так оно все повернется. В нашей школе такой скандал был. Зачем тебе и Кириллу повторять чужие ошибки? Ты же не хочешь пойти на выпускной с животом? Мы и предварили возможные неприятности. По-дружески. Принципиально. По-комсомольски.

— Ты сама-то веришь в то, что говоришь? — спросила Жанна хрипло. Она так устала от всего этого, что у нее даже не было сил дать Феньке по макушке. Жанна просто тупо слушала и не верила своим ушам. Какие-то люди влезли в ее вялотекущий, давний роман с Кириллом и теперь ждали аплодисментов? В ушах зазвенели колокольчики. Один из них все время дергался не в такт. Жанне стало плохо.

— Лялечка советует тебе взять справку. Ну, у врача, чтобы представить ее мужу.

— И комсомольскому собранию, — отозвалась Жанна. — А что вы сделали с Дашкой? Что твоя Лялечка посоветовала ей?

Нет, она просто не могла больше выдерживать этого. Милое общение со скучающей богачкой почему-то обернулось гадостью. Такой, от которой теперь не отмыться.

— Не хочу ничего слушать, ничего! — Жанна сорвалась с места и, чуть поскользнувшись, побежала от Афины.

— Постой, ненормальная ты!!! Я тоже не все разделяю, но надо обсудить, постой! — Афина бросилась было вслед, но, трезво оценив свои физические данные, вернулась в булочную: — Тут стояла моя подруга. Теперь я возьму.

Она бесцеремонно воткнулась в очередь и подумала, что все идет по плану.

Жанна пришла к Даше следующим утром. Еле досидела до конца математики и, бросив прощальный взгляд на учебник по обществоведению, решила прогулять два последних урока в расписании этого дня.

— Даша, открывай. Это Жанна. Я ушла с уроков, поэтому в подъезде мне стоять не очень-то. Сейчас кто-нибудь увидит, дома будет скандал.

— Заходи. — Даша приоткрыла дверь и старческой шаркающей походкой направилась к себе в комнату. Жанна почувствовала неладное. Обычно подруга встречала гостей целым потоком указаний — «осторожно, тапки, не дергай половичок, не цепляй расческу». Все Дашкины визитеры ощущали себя слонами в посудной лавке. Одним своим вторжением, пусть даже и на носочках, пяточках, они нарушали педантичную гармонию Дашиной квартиры.

— Ты где? — спросила Жанна, стараясь поставить свои сапоги аккурат носочками к двери. Так, как всегда делала сама Даша.

— Я у себя, лежу тут, — бесцветным голосом отозвалась та. — Не бойся, это не заразно.

Жанна вошла к ней и застыла на пороге. От Даши остались одни глаза — злые, пылающие глаза. Миловидность кукольного личика стала пугающе целлулоидной, ненатуральной. Оно, лицо, лежало как бы отдельно от самой Даши.

— Что случилось? — спросила Жанна, аккуратно, чтобы не сбить покрывало, присаживаясь на кресло. — Лялечка?

— Да, Лялечка, — тихо сказала Даша. — Мы выиграли конкурс молодых фотографов. Первое-наипервейшее место. — Голос ее, казалось, совсем треснул, он скрипел и прерывался.

— Поздравляю. — Жанна опустила глаза.

— На столе, — глухо проговорила подруга. — Журнал на столе. Можешь взять на память.

Жанна осторожно перелистывала глянцевые страницы.