Антология советского детектива-48 - Николай Иванович Леонов

багажник уже была уложена вся съемочная телевизионная аппаратура: камеры, лампы, огромные алюминиевые чемоданы. Съемочная группа – двое парней и некрасивая тощая девка, похожая на колли, устраивались в автобусе и махали снизу рукой Андерсону – мол, мы готовы.

Андерсон поставил на мраморный столик недопитую наполеонку с коньяком, рука ощутила нежный холод камня. По трапу спустился к нему капитан, козырнул и открыл рот, чтобы что-то сообщить – скорее всего какую-нибудь глупость.

Андерсон знал – для того чтобы командовать речным круизным теплоходом, вовсе не надо быть Генрихом Мореплавателем. Но доброжелательно-веселая дурость капитана Димитра Ангелова его удивляла. От разговоров с ним Андерсон испытывал мазохистское удовольствие.

– Хай, кэп! Ты хотел меня предупредить, чтобы мы не опаздывали. Угадал?

– Точно! – восхитился Ангелов. – Откуда вы догадались?

– Пока не могу сказать. Это секрет. Ты мне лучше ответь – из-за чего вы, болгары, русских не любите?

– Почему? – удивился капитан. – Мы их любим. Как братьев. Двоюродных…

– Тогда объясни, почему на теплоходе все объявления так хитро составлены – все, что пассажирам разрешено, написано по-английски, а все запрещенное – по-русски?

Капитан Ангелов, не задумываясь, быстро ответил:

– Потому что они богатые!

Андерсона это развеселило – он давно заметил, что глупые люди быстры на ответ, поскольку им легко думать.

– Не вижу логики, – строго сказал он.

– Видите ли, мистер Андерсон, у нас довольно дорогой круиз. Обычные русские сюда не попадают. А те, что путешествуют с нами, напиваются каждый день и обязательно пытаются отнять у рулевого штурвал. Когда я не допускаю этого, они предлагают выкупить теплоход.

– А что они будут делать с ним? – заинтересовался Андерсон.

– Один мне сказал, что он перегонит его в Москву и поставит напротив Кремля. Бордель, ресторан, казино, на верхней палубе – дискотека. Может быть, он шутил?

– Не думаю! – восхищенно покачал головой Андерсон.

– Если бы теплоход был мой, я бы продал, – вздохнул Ангелов. – Этот русский обещал меня и в Москве оставить капитаном на судне…

– А что? – присвистнул Андерсон. – Замечательная должность – флаг-капитан бардака…

– В Болгарии сейчас жизнь тяжелая, – пожал плечами Ангелов. – И очень ненадежная…

– А в Москве? – спросил Андерсон. – Надежная?

– Не знаю… Я там не был, – сказал Ангелов. – Я в Одессе был… Давно… Я тогда на пароме Одесса – Варна плавал… А в Москве не был…

– И я не был, – успокоил его Андерсон. – Может быть, вместе еще поплывем, кино снимем…

– С вами, мистер режиссер, хоть в Австралию, – заверил капитан.

Чистая душа. И разговор их прост, как треньканье на банджо. Пару недель назад доброжелательно-дурацкие рассказы капитана и навели Андерсона на мысль об этом круизе. Совершив приятное путешествие по Дунаю через шесть стран, он вместе со своими ребятами не оставит ни одного следа, ни единой отметки о своем пребывании там. Ладно, посмотрим, как это получится…

Андерсон встал, похлопал приятельски капитана по крутой спине, твердо пообещал:

– Не тревожься, мы вернемся до полуночи… Нам осталось снять только вечернюю панораму города…

– Желаю удачи! – еще раз козырнул капитан Ангелов.

Андерсон спускался по трапу на набережную и удивлялся, что нет в нем ни возбуждения, ни страха, ни ощущения чего-то необычного. Шел как на скучную работу. Белые стены круизного теплохода, алая ковровая дорожка на трапе, латунные поручни и ободки иллюминаторов. Духота и скука. Спустился на набережную, сел в автобус, оглядел команду и сказал:

– Ну что? Поехали?

8. ФРАНЦИЯ. ЛИОН. РЮ ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ, 200

ШТАБ-КВАРТИРА ИНТЕРПОЛА

ИЗВЕЩЕНИЕ О РОЗЫСКЕ – «КРАСНАЯ КАРТОЧКА»

Хэнк Мейвуд Андерсон, живет под другими фамилиями, гражданин США. Родился в Норс Шор, графство Нассау, штат Нью-Йорк, 1 апреля 1949 г.

Окончил колледж в Хьюстоне, военно-воздушное училище в Аннаполисе, принимал участие в военных действиях во Вьетнаме с 1972 по 1975 г. Был сбит и взят в плен в 1974 г. Бежал из плена. Был тяжело ранен, потерял левую руку. Награжден медалью Конгресса, медалью «За храбрость», двумя орденами «Пурпурное сердце».

Лишен воинского звания «майор» и уволен из армии за поведение, несовместимое с честью американского офицера.

Разыскивается за совершение ряда дерзких и тяжелых преступлений. Предполагается, что связан с организованной преступностью, экстремистскими военизированными структурами в США и остатками террористической группировки «Красные бригады»…

Всегда вооружен. Признан очень опасным и в любой момент склонным к агрессии.

9. НЬЮ-ЙОРК. СТИВЕН ДЖ. ПОЛК

Доктору Кеннету Полку,

кафедра славистики,

Гарвардский университет,

Бостон, Массачусетс

Здравствуй, мой дорогой старик!

Я подумал сейчас, что мои письма являются хрониками – не было еще случая, чтобы я сел за стол, начал и закончил письмо. Обычно мои письма, как и полагается историческим хроникам, охватывают целый период – недельный, иногда месячный. Я начинаю письмо в понедельник, потом дела и обстоятельства отрывают, я продолжаю его в среду, дописываю в субботу, в воскресенье забываю отправить, а в следующий вторник происходит что-то важное или любопытное – я делаю дописки к письму, и длится это до тех пор, пока не приходит пора срочно рассылать чеки-платежи, и тогда я в произвольном месте обрываю послание, заклеиваю конверт и со всей деловой почтой опускаю в ящик. Из-за всего этого ты получаешь мои письма крайне нерегулярно, но зато, как ученый, ты можешь изучать не разрозненные клочья-эпизоды бытовой информации, а целые системные периоды, и картина моей жизни для тебя выглядит более убедительно и впечатляюще.

Я надеюсь, что этим вступительным пассажем я выпросил у тебя прощение за долгое молчание. Простил?

И кроме того, ты виноват сам – я не знаю ни одного человека, который в наш век Интернета, е-мэйла, телефонов и факсов пишет своим родителям письма. Но я всегда был послушным и исполнительным сыном и уже много лет выполняю твою категорическую просьбу-требование – писать письма. И не на машинке, не на компьютере – рукой! Спасибо, что ты не взял с меня клятвы писать гусиным пером.

Верю тебе на слово, что это зачем-то надо. И как ты любишь говорить – мне это нужнее, чем тебе.

О моих последних подвигах ты наслышан, наверное, по радио и ТВ. И газеты побаловали вниманием, хотя в их изложении, как и требует того всякая коммерческая реклама, было гораздо больше героической и драматической чепухи, чем на самом деле. Поскольку в жизни это все скучнее, утомительнее, грязнее. Вообще сложность нашей работы состоит в том, что для русских мафиозников характерна чрезмерная готовность к немедленному бою