Ключи к Тайнику - Мария Владимировна Карташева

— Я жрица! Ищи разгадку в каждой. Они идут парами. Копай глубже, они не случайно отдали свои жизни, — прошептала она и, резким движением раскрыв ладонь, дунула на неё.

У Дениса вдруг дико защипало глаза, в ушах стал ухать гулкий шум, судорога в животе повалила его на пол и когда он очнулся, за окнами уже вилась темнота, валяющийся рядом телефон разрывался от входящих звонков, а он был совершенно один.

* * *

Унге вышла на вокзале в Карельске, оглядела полупустую в этот поздний час станцию и, позвонив по телефону местного такси, вызвала машину. Ей сейчас было крайне сложно ехать на место, встречаться с Денисом: она просто не знала, что ему сказать. Унге чувствовала себя глубоко ответственной за произошедшее с сестрой Дениса и ей никак было не изжить это гнетущее, отвратительное чувство. Она, конечно, хотела ещё несколько дней пробыть в городе. С одной стороны, это и правда было необходимо, с другой — мерзкое трусливое чувство постоянно вторило, что она ещё недоделала все дела и можно задержаться, но, выслушав сбивчивый рассказ Берегового, Унге сразу же собрала сумку и двинулась на первую электричку.

— Юра, я приехала, — отозвалась она на звонок Берегового.

— Ты где сейчас?

— На вокзале.

— Сейчас за тобой патрульные прибудут, — вздохнул оперуполномоченный. — У нас тут треш полный, и ко всему нам с тобой ехать на место происшествия.

— Что опять случилось? — Унге вся похолодела внутри, ей так хотелось хотя бы один день провести без рассматривания трупов.

— Да там сложно. Давай на месте всё обговорим.

Унге отменила такси, юркнула вслед за последними пассажирами в подземный переход, соединяющий перрон и здание вокзала, и выйдя на улицу, огляделась в поиске ожидающей ведомственной машины.

— Здрасьте, — в окошко остановившегося автомобиля высунулось лицо уже знакомого патрульного. — Давайте сумку, — он выскочил и, подхватив лёгкий багаж, поставил его в автомобиль.

— Что случилось? — спросила Унге. — Почему именно нас вызывают?

— Да хрень какая-то, ой, простите. Короче, на пульт звонок, — патрульный открыл для Унге дверь, — звонит мужик, голос дрожит. Короче, блеет потихоньку, что он проснулся в странном месте, где всё вымазано кровью и какими-то знаками исписано. Не, ну он адрес-то когда сказал, все про «странное место» смекнули — бордель. Ну это неофициальный, конечно, — как-то нервно усмехнулся мужчина, — ну и до взрывов был, конечно. Сейчас-то кого там обслуживать.

— Это всё очень увлекательно, но, может, мы поедем? Мамыкин на месте?

— Так он это, в больнице.

— Что случилось?

— У вас всегда столько всякого случается, что я, простите, не успеваю за событиями следить. А вот и нужный адрес, — притормозив в одном из тёмных дворов возле вокзала, сказал водитель. — Вам на третий, в шестнадцатую. Сейчас остальные подтянутся, участковый там должен быть.

Унге ступила на мокрую корку асфальта, её шаги гулко отразились от сдвинутых стен двора-колодца, в углу прошмыгнула тень испуганной кошки, и скрипнула открывшаяся дверь в нужном Алас подъезде. Глянув на согнутую в три погибели старушку, Унге посторонилась, посмотрела, как бабулька ковыляет к арке, и покосившись на потухшие фонари, покачала головой. Зайдя в подъезд, она посмотрела вверх, но никаких признаков бурной деятельности находящейся на месте оперативной группы не обнаружила — здесь было тихо и пусто. Лестница плохо освещалась жидким светом засиженного мухами плафона, перила были липкими, в зацепках «искусной» резьбы по дереву, где даже на ощупь хорошо читались все нацарапанные выражения, ступеньки с щербатыми отбитыми краями щерились толстым слоем осыпающейся штукатурки, а кое-где и вовсе провалились дырами. Стараясь не провалиться и не сломать себе что-нибудь, Унге стала продвигаться наверх. Остановившись возле искомой квартиры, она потянула за дверную ручку, вошла в коридор и остановилась. Если бы ей даже не сказали, что здесь бордель, она бы и так это поняла исходя из дурно составленного кричаще-красного интерьера с обилием календарей с голыми девицами.

— Участковый, вы здесь? — осторожно спросила Унге, но в квартире висела густая тишина, так что даже звуки с улицы не проникали внутрь.

Сообразив, что владельцы явно потратились на звукоизоляцию, Унге пошла дальше, аккуратно заглядывая в двери отдельных номеров, но тщетно: везде было пусто. Дойдя до конца коридора, но так и не встретив ни единой живой души, она развернулась, чтобы идти обратно, как вдруг проём загородила чья-то квадратная фигура.

— Вы участковый? — спросила она. — Я не пойму, где место происшествия? Я уже всё осмотрела.

— Ништяк. Как настоящая, — во всю ширь своего лица усмехнулся мужчина. — Не люблю, конечно, белобрысых, но ты зачёт. А можешь ещё что-нибудь такое же сбацать.

— Какое такое? — нахмурилась Унге, но сразу сообразила, что, скорее всего, это один из клиентов этого заведения. — Могу, — вяло отозвалась она, — погоди минутку, сейчас настоящий перформанс будет.

— Чё? — не понял мужчина.

— Неважно, — Унге набросала короткое сообщение, и буквально через минуту в квартиру вломился участковый и патрульный, который её встречал.

— Чё, с мужиками? — у гостя заведения глаза полезли на лоб. — Не, мы так не договаривались. Вы чё? Я Витя-скоморох.

— Уведите вы его уже, — устало сказала Унге. — И позвоните Береговому, у меня телефон сдох. Где эта комната? — спросила следователь у участкового, защёлкивающего наручники на мужчине.

— У них тут хитро сделано. Здесь для шушеры, а там, он кивнул в сторону кухни, дверь есть, так вот там во второй части более прилично. Вон там и есть.

— А свидетель или потерпевший, не знаю прямо как его назвать, здесь?

— Не, я когда приехал, никого не было. Испугался, наверное, и сбежал.

— Камеры в этом доме есть? — с сомнением спросила Унге.

— Ну так, — участковый пожал плечами.

— Ну как? — раздражённо спросила Унге.

— Муляж.

— Это значит, нет, — зло сказала Алас и, развернувшись, пошла в сторону кухни.

Пробравшись с другую зону дома терпимости, Унге оценила появившиеся фиолетово-розовые оттенки в убранстве, нашла комнату с открытой дверью и, войдя внутрь, шумно выдохнула. По стенам и правда вились красные знакомые значки, всё вокруг пестрело этими закорючками, но было что-то новое. На белом пластиковом столике словно помадой в цвет, была нарисована стрелка. Унге глянула в сторону, куда направлял указатель, подошла к отделённой тяжёлыми портьерами части комнаты и, отдёрнув их, невольно отскочила назад.

Вместе с её движением заиграла музыка, засветились разные огни, и за занавесками открылась небольшая сцена, предназначенная для сольных выступлений, но сейчас это был страшный дуэт. К пилону со связанными вверху руками была прикреплена девушка в белом балахоне, а у её ног лежала вторая.

Унге не представляла, сколько она простояла