Бокал шампанского - Рекс Тодхантер Стаут

кого-нибудь из гостей мотив для ее убийства, а если кто-то намеревался убить ее, он должен был заблаговременно знать, что она будет там. Вот и у миссис Ирвин я хотел спросить, как Фэйт Ашер оказалась в числе гостей и кто именно пригласил ее.

Дружески улыбнувшись Бэйну, я продолжал.

— Так вот, я беседовал с миссис Ирвин, но она не смогла мне помочь, потому что выбирали и приглашали гостей вы, а сами даже не присутствовали на ужине. Вы даже симулировали простуду, чтобы уклониться от него… Кстати говоря, я обещал не болтать об этом и свое обещание сдержал. Как вы сами понимаете, я сказал об этом, желая напомнить, что между нами все еще существует база для хороших отношений.

— Я так и думал, что вы найдете нужным напомнить мне об этом, — заметил Бэйн. — Но миссис Ирвин, наверное, рассказала вам, как в числе приглашенных мною гостей оказалась Фэйт Ашер. Она просто дала мне список фамилий со своими замечаниями, и я выбрал четырех из них. В окружной прокуратуре, откуда я только что вернулся, я объяснил, что никого из этих девушек не знал. Ознакомившись с пояснениями миссис Ирвин, я выбрал четырех, которые показались мне наиболее подходящими.

— Вы сохранили этот список? Он у вас?

— Был, но помощник прокурора забрал его. Несомненно, он покажет его вам, если вы попросите.

— Но даже если бы замечания миссис Ирвин и не давали вам достаточно оснований для приглашения Фэйт Ашер, все равно мне это ничего не даст; ведь вы не присутствовали на ужине, — сказал я, делая вид, что не заметил насмешки. — Когда вы выбирали гостей, кто-нибудь был с вами. Может быть, при этом присутствовал кто-нибудь и сказал, например: «Вот девушка с красивым и необычным именем Фэйт Ашер. Почему бы вам не пригласить ее?»

— Никого со мною не было. Я сидел один за этим самым столом.

— В таком случае исключается и это, — разочарованно согласился я. — А вы знаете, когда я возвращался из «Приюта Грантэма», мне в голову кое-что пришло, и сейчас я хочу задать вам один вопрос, если вы не возражаете. Вы не поленились потратить время на приглашение девушек, но сами уклонились от посещения дома миссис Робильотти и приложили для этого много усилий. Вы, наверное, можете объяснить, в чем дело?

— Объяснить вам? Почему я должен объяснить вам что-то?

— Тогда объясните это самому себе, а я послушаю.

— Да тут и объяснять нечего. Я выбрал девушек, потому что об этом меня попросила тетушка… Так же, как сделал это по ее просьбе и в прошлом году. Вчера вечером я объяснил вам, почему я не пошел на ужин. — Бэйн наклонил голову набок, отчего кожа на его правой щеке натянулась еще больше. — Черт возьми, вы что, собственно говоря, имеете в виду? Вы знаете, что я думаю?

— Нет, но хотел бы знать. Выпаливайте.

— Точнее говоря, не то, что я думаю, — несколько поколебавшись, продолжал Бэйн, — а то, что думает моя тетя… или, во всяком случае, какая мысль у нее появилась. По-моему, она не забыла сделанною вами замечания, которое ей очень не понравилось. Она уверена также, что Вулф содрал с нее слишком большой гонорар за проделанную работу. Вот она и думает, что вы убедили полицию и прокуратуру в правильности вашей гипотезы об убийстве, а раз так, власти начнут причинять неприятности ей и ее гостям, и Вулф может счесть, что она согласится заплатить крупную сумму, чтобы замять всю эту историю. Как предполагается, это будет такая сумма, которая заставит вас «вспомнить» нечто такое, что понудит полицейских изменить свое мнение. Ну что вы скажете?

— Да, конечно, мысль интересная, — согласился я, — но с одним недостатком. Если я припомню сейчас «нечто такое», о чем не упомянул в своих показаниях, никакая сумма, предложенная вашей тетушкой, не компенсирует мне моей собственной шкуры, которую сдерут с меня за это полиция и прокуратура. Передайте тетушке, что я ценю ее столь лестное мнение обо мне и ее щедрое предложение, но не могу…

— Я вовсе не говорил, что она делает вам какое-то предложение… Вот вы все твердите о каких-то своих предложениях…

Это, естественно, беспокоило его больше всего, так же, как Цецилию Грантэм, Эдвина Лэдлоу и, вероятно, всех остальных. Бэйн бубнил об этом минут десять и, хотя прямо мне денег не предлагал ни сам, ни от имени своей тетушки, использовал все, что можно, начиная от обращений к моему стадному инстинкту до призывов к моей добропорядочности. Конечно, я мог бы предоставить ему возможность изливаться хоть до второго пришествия в надежде, что он выболтает что-нибудь, если бы мне не было известно, что у нас дома к шести часам вечера ожидается общество и мне необходимо быть там. Когда я уходил, Бэйн был так расстроен, что даже не проводил меня.

Времени у меня оставалось в обрез, я попал в часы «пик» и опоздал. Мои часы показывали пять минут седьмого, когда я вышел из такси у нашего дома и поднялся на крыльцо. Если вы думаете, что я напрасно нервничал, значит, вы плохо знаете Вулфа, во всяком случае хуже, чем я. Мне известны случаи, когда он вставал и уходил из кабинета только потому, что женщина начинала плакать или повысила на него голос, а теперь, как Вулф сообщил мне ранее, он ожидал компанию, в которую входили три женщины — Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл, — и никто не мог предсказать, в каком состоянии они появятся у нас после допросов в полиции.

Именно поэтому я должен признаться, что испытал определенное облегчение, когда, появившись в кабинете, обнаружил, что там все тихо и мирно: Вулф восседал за своим столом, дамы рядком перед ним, а Орри — на моем месте. Пока я здоровался с гостями, Орри переместился на кушетку.

— Арчи, мы пока еще только обменивались любезностями, — обратился ко мне Вулф, как только я оказался на принадлежащем мне месте. — Ты хочешь доложить мне что-нибудь?

— У меня нет ничего срочного, сэр, что не могло бы ждать.

— Так вот, сударыни, — продолжал Вулф, обращаясь к собравшимся, — я благодарю вас за то, что вы пришли, ибо вы не обязаны были делать это. Мистер Кэтер, приглашая вас сюда, объяснил: мнение мистера Гудвина, выраженное в вашем присутствии во