Бокал шампанского - Рекс Тодхантер Стаут

— Тогда почему же она, — упорствовала Элен, — взяла яд, идя в гости, хотя я не советовала делать это?

— Лучше уж вы сами объясните это, — обратилась к Вулфу Роза, взмахнув при этом своим хвостиком.

— Боюсь, что это выше моих сил, — ответил Вулф. — Возможно, вам будет понятнее, если я поясню, что, обращаясь к вам с просьбой о помощи, я имел в виду не какое-то там подозрительное слово, сказанное кем-то на ужине или какой-то поступок, вроде того, что мистер Грантэм якобы взял пузырек из сумочки мисс Ашер. Я лишь хотел узнать у вас, известно ли вам о ком-либо из восьми нечто такое, что могло бы дать основания заподозрить этого человека в желании видеть ее мертвой. Вам известно о какой-либо связи между кем-нибудь из них и мисс Ашер или кем-то из них с кем-то из ее близких?

— Я не знаю, — решительно заявила Роза.

— И я тоже, — воскликнула Этель.

— Но их так много, — пожаловалась Элен. — Вы можете назвать их еще раз?

Несмотря на раздражение, Вулф вновь терпеливо перечислил восемь фамилий.

— Единственное, что известно мне, — опять хмурясь, сказала Элен, — имеет отношение к миссис Робильотти. Когда она навещала нас в приюте, я заметила, что Фэйт относилась к ней неприязненно

— Подумаешь! А кто относился к ней иначе? — фыркнула Роза.

— Вы можете рассказать подробнее, мисс Ярмис? — спросил Вулф. — Не произошло ли между мисс Ашер и миссис Робильотти стычки?

— По-моему, нет, — ответила Элен. — Пожалуй, мы все так же, как Фэйт, относились к миссис Робильотти.

— Может быть, мисс Ашер и миссис Робильотти наговорили чего-нибудь друг другу?

— Нет, я не слыхала, чтобы Фэйт говорила ей что-нибудь. Я тоже ничего плохого ей не говорила, хотя она считала нас шлюхами.

— Она вас так называла?

— Не в лицо, конечно. Она пыталась быть любезной, но у нее ничего не получалось. Однако, по словам одной из девушек, миссис Робильотти как-то при посещении «Приюта» заметила, что мы шлюхи.

— Ну, что ж, — Вулф глубоко вздохнул, — еще раз благодарю вас, сударыни. — Он встал и оттолкнул кресло. — Мы мало преуспели, но, по крайней мере, я повидал вас, поговорил с вами и знаю теперь, где вас можно будет найти, если такая необходимость возникнет.

— Однако я все же не понимаю одного, — заметила Роза Тэттл, вставая. — Хотя мистер Гудвин и заявил, что он присутствовал на приеме не в качестве детектива, он все же детектив. Я ведь сказала ему о том, что Фэйт носит с собой яд, и, мне кажется, ему следовало бы точно знать, что в присутствии детектива может произойти убийство!

«Какой поверхностный и несерьезный подход к делу!» — подумал я, провожая девушек.

9

Поль Шустер — обещающий молодой адвокат (специалист по гражданскому праву, человек с острым носом и живыми темными глазами) — в пятницу в четверть двенадцатого утра сидел в красном кожаном кресле, не спуская взгляда с Вулфа.

— Мы не утверждаем, — сказал он, — что располагаем какими-либо данными, дающими основание для возбуждения уголовного преследования против вас. Вы должны ясно понимать, что мы не угрожаем вам. Однако совершенно бесспорно, что нам наносится ущерб, и если вы ответственны за это, не исключено, что нам придется обратиться в суд.

Вулф оглядел всех остальных, сидевших перед ним в желтых креслах — Сесиля Грантэма, Биверли Кента и Эдвина Лэдлоу, и, обращаясь ко всем сразу, сухо ответил.

— Мне не известно, чтобы я причинил ущерб кому-либо из вас.

Это, конечно, было не совсем так. Прошло уже двое суток с тех пор, как Лэдлоу выписал чек на двадцать тысяч долларов и положил его на стол Вулфа. Однако мы не только не отработали части этой суммы, но и перспективы были у нас не из лучших. Нам не удалось пока узнать, скрывает ли что-нибудь Красавчик Бэйн. Ничего полезного не сообщили и все три матери-одиночки. Орри Кэтер, доставив их в кабинет Вулфа, тут же получил другое задание. В четверг вечером он снова появился у нас для доклада вместе с Солом Пензером и Фредом Даркином, но у них не было ничего нового. Если у Фэйт Ашер и имелись какие-то связи, они были тщательно скрыты, и Вулф предложил нашей троице продолжать поиск.

В пятницу утром, вскоре после десяти, когда нам позвонил Поль Шустер и сообщил, что он, Грантэм, Лэдлоу и Кент хотели бы как можно скорее повидаться с Вулфом, я нарушил два наших постоянных и непременных правила, а именно: встречи с кем бы то ни было я могу назначать только с согласия шефа, а беспокоить его в оранжерее только в самых исключительных случаях. На этот раз я сперва предложил Шустеру быть у нас в одиннадцать и только потом позвонил в оранжерею по внутреннему телефону и доложил Вулфу о предстоящем визите. Он, разумеется, начал ворчать, но я заявил ему, что посмотрел в словаре все значения слова «исключительный» и убедился, что оно означает непредвиденное сочетание обстоятельств, требующих принятия немедленных мер, а если у него есть желание поспорить на сей счет со словарем или со мной, я готов подняться к нему в оранжерею. Вулф просто положил трубку.

Так вот сейчас он заявил Шустеру, что никакого ущерба он никому не причинил.

— Бог мой! — воскликнул Сесиль Грантэм.

— Да, но факты остаются фактами, — пробормотал Кент, что, несомненно, было дипломатично и вполне приличествовало дипломату.

— Но вы не можете отрицать, — потребовал Шустер, — что именно по вине Гудвина мы оказались привлеченными к следствию по делу об убийстве, и теперь нас постоянно беспокоят и тревожат! Гудвин же ваш сотрудник! Несомненно, вам известна одна из юридических аксиом: respondent superior[5]. Разве это не ущерб?

— Но и это еще не все! — вмешался Сесиль. — Он является в «Приют» и начинает совать нос в то, что его не касается. Вчера какой-то тип, не имеющий какого-либо официального статуса, приставал со всякими расспросами к дворецкому моей матери. Я хочу знать, не вы ли посылали его? А другой тип, тоже без всякого официального положения, пытается расспрашивать обо мне моих друзей. Я хочу знать, не вы ли послали и его?

— А для