Искатель, 1998 №10 - Мария Ланг

И лось призывает подругу,

Которую в схватке отбил.

Спешу я любимой навстречу,

мелькнул огонек впереди.

Мне шепчет ромашковый вечер:

«Прижми ее крепче к груди».

Соломою девы Марии

я ложе твое устелю.

Душистые травы сухие…

О, как я их запах люблю!

И снова я счастлив, спокоен,

сомненья сумел превозмочь.

Любви твоей пылкой достоин,

Темноглазая августа ночь [13].

Приставив указательный палец к моему подбородку, он приподнял мое лицо так, что смог рассмотреть его, пока он снова бормотал последнюю строку:

Темноглазая августа ночь…

Внезапно я судорожно схватила его за руку.

— Тсс! Кто-то разговаривает… Там, в камышах, за купальней. А может, и внутри, в самой купальне?

Несмотря на свой рост, из нас двоих наиболее бесшумно двигался Кристер. Мы крались вдоль берега, балансировали на узких, шатких мостках, которые вывели нас к маленькому прогнившему деревянному домику среди метелок высокого тростника. Кристер пролез в дверь первым, и свет его карманного фонарика быстро убедил нас в том, что четырехугольная комнатка — пуста. Между тем для нас не составило никакого труда различить негромкие голоса по другую сторону дощатой стены, словно что находимся в той же самой гребной лодке, что и говорившие.

— Не смею поверить, — произнес мягкий голос Хедвиг, — что все обошлось. Что я могу свободно быть с тобой. И что нас все-таки не вынудят уступить эти деньги, которые так много значат для нас. Когда в субботу она бесновалась и кричала, что обе мы — Виви Анн и я сошли с ума, и что она и вправду вычеркнет нас из своего завещания, я готова была сдаться. Я рада, слышишь, рада, что все случилось именно так.

— Любимая! — голос Йерка Лассаса звучал молодо, пылко и счастливо. — Не думай сегодня вечером об этих деньгах! Двести тысяч — чертовски много металла и мы превратим большую его часть в морковку, в цветную капусту и в помидоры, но сейчас я горю желанием поговорить с тобой о другом. Видишь ли, я люблю тебя. С деньгами или без денег, ты — та женщина, которая мне нужна, с которой я хочу вместе стариться, с которой хочу иметь сыновей…

— Тогда, — сказала Хедвиг (и я не могла решить — смеется она или плачет), — тогда тебе лучше поторопиться, потому что мне уже, увы, сорок один год…

Внезапно наше шпионство представилось мне подлым и отвратительным. Я повернулась к Кристеру, чтобы предложить ему уйти; он сделал шаг назад, и прогнивший деревянный пол рухнул под его тяжестью. Поднявшийся грохот должен был бы смертельно напугать ничего не подозревавших влюбленных, сидевших в гребной лодке. Выругавшись от всего сердца, Кристер сердито высвободил ногу, выронил карманный фонарик и исчез на мостках, чтобы, по-возможности, как можно меньше вступать в контакт с гребцами. Я подняла с пола белую свечу и, совершенно обессилевшая, опустилась на одну из широких скамеек купальни.

Мало-помалу вокруг воцарилась тишина. Я напряженно прислушивалась, но не различила ни ударов весел, ни голосов, ни малейшего движения — никакого намека на то, что Кристер был где-то по соседству. Сквозь пролом в крыше я разглядела кусочек звездного неба. Неожиданно упала звезда, оставив после себя блестящую полоску на Млечном Пути. Это произошло так быстро, что я не успела ничего загадать.

Явственно ощущая, что августовская ночь, вне защищавших ее стен купальни, — пугающе темна, я опустила глаза. Кристер проделал в полу здоровенную дыру. Схватив лампу, я направила конус света на дыру и осветила темную воду…

И тут я закричала. Я кричала, кричала и кричала — кричала без конца, пока Кристер снова не оказался рядом со мной, не схватил меня в свои объятия, не прижал мое лицо к своему пиджаку и не помешал мне снова увидеть ужасное зрелище там, внизу, в воде… бледное искаженное лицо призрака, которое я сначала приняла за морскую траву, но потом оказалось волосами бедного мертвого существа, волосами длинными и светлыми, как у русалки.

А Кристер утешал меня, успокаивал, говоря, что я должна быть храброй, и когда он повторил это в третий раз, я оцепенела, похолодела — как телом, так и душой. Я была в состоянии лишь крепко вцепиться в него и шептать:

— Только не Мета. Невозможно, чтобы это была Мета. Скажи, что это — не…

Я едва расслышала его слова над моей головой:

— Нет, милое дитя, это — не Мета.

Ослабив судорожную хватку моей руки, державшейся за отворот его пиджака, я напряженно пыталась разглядеть выражение его глаз.

— Но кто? Кристер, тогда кто же это?

— Неужели ты не понимаешь?

— Нет, — чуть не плача, сказала я. — Нет, я вообще ничего не понимаю.

Кристер медленно погладил меня по щеке.

— Кто это может быть, — горестно сказал он, — кто, кроме той, что отгадывала и видела насквозь все, что готовится здесь, в ее мирной Ронсте, и которая даже написала тебе, сообщив, что она уже на пути к разгадке этой тайны.

Глава десятая

Мой крик, должно быть, разнесся по всей округе, потому что в ту самую минуту, когда Кристер бережно, но решительно вывел меня на узкие мостки, ведущие от купальни к берегу, с двух сторон послышались вопли: с озера, где Йерк как раз пытался провести лодку сквозь густые заросли камыша, и с суши, откуда быстро приближалась светящаяся точка. За отблеском света, к моему бесконечному облегчению, и, по всей вероятности, также и Кристера, показалась фигура Эйнара.

— Что случилось?

Вопрос прозвучал одновременно — со стороны Йерка и со стороны Эйнара. И Кристер ответил почти гневно:

— Еще одно убийство! Тетя Отти лежит под настилом купальни.

Йерк от волнения налетел штевнем лодки прямо на шаткий причал. Хедвиг жалобно пискнула, а потом безудержно зарыдала. Я вяло удивилась, почему плачет она, а не я, и когда Кристер вернулся в темную, нагоняющую страх деревянную развалюху, я при поддержке Эйнара поплелась вверх по крутому холму в теплый и приветливо освещенный домик тети Отти.

Эйнар снова зажег огонь в гостиной и насильно влил в меня изрядную порцию коньяку. Но ни одно из этих средств не подействовало на мою странную душевную остылость.

Появилась Мета, бледная, с широко открытыми огромными глазами, и по собственной инициативе