Забыть о девочках - Жаклин Баблиц

одного места в другое, но ее мало, чтобы удержать в голове хоть какую-то связную мысль – последние закончились где-то над Тихим океаном. Продремав целый комедийный сериал, оказавшийся не таким смешным, как он ей запомнился, на посадке в Окленде Рут проснулась в раздумьях о глазах, напоминающих морские стеклышки. Чуть позже – еще один перелет – внутренний, с жуткой болтанкой – вдоль западного побережья, и вот уже в ближайшем к Марама-Ривер местном аэропорту ее усаживает в машину добродушный старик с бейджиком «Джордж Мореху».

Только что он сообщил, что слева вот-вот покажется ферма Малвэйни.

Рут рада это слышать. Расстояния на дорожных указателях обозначены в километрах, а ее мобильный перестал принимать сигнал, едва они отъехали от крохотного прибрежного аэропорта, где в этот четверг днем по новозеландскому времени она оказалась единственным пассажиром Джорджа. На путь из аэропорта до Марама-Ривер по серпантину уходит больше часа. С одной стороны дорогу окаймляют густые заросли кустарников, с другой виден крутой обрыв. Во время перелета из Окленда холмы и долины внизу, в иллюминаторе, навевали мысли о полулежащей женщине в зеленом одеянии. Рут замечала то выставленное вперед бедро, то изгиб спины и восторгалась этой разбросанной по бескрайним просторам древней красотой. А на земле медленно проплывающий в окне пейзаж вызывает ассоциации скорее с рептилией, нежели с фигурой лежащего человека. С водительской стороны опущено стекло, и в воздухе чувствуется запах пропитанной дождевой водой древесной трухи, покрытых сырым мхом камней и промокшей земли. Запах такой густой, так навевает мысли о юрском периоде, что Рут бы не удивилась, если бы среди деревьев возник динозавр.

– А они вас ждут, девушка? – спрашивает Джордж через плечо, прервав ее размышления.

Рут не поймет, шутит он или нет. С тех пор как он помог ей загрузить вещи, они лишь перебросились несколькими фразами. В аэропорту он признался, что Нью-Йорк – его любимый город, в котором он никогда не был, на эту тему они побеседовали максимум минуты две. А в машине сразу включил старый альбом Стиви Уандера, чтобы можно было не разговаривать.

– Мм… – мычит она в ответ, недоумевая, почему он вообще об этом спрашивает.

– Гости к Малвэйни приезжают нечасто, – продолжает Джордж, вновь глядя на дорогу.

Рут не видит выражения его лица.

– Я забронировал вам машину на утро воскресенья. Но если понадобится уехать раньше, дайте мне знать, хорошо?

Раньше чем в воскресенье? Она проведет у Розы всего три ночи. Не осталась бы даже на одну, но, в спешке организовывая эту поездку, Рут недооценила, в какой глуши находится ферма Малвэйни. Позднее она узнала, что Марама-Ривер даже не город. По большому счету это сельское поселение. В деревне у главной дороги есть церковь, клуб и кладбище, но нет даже центральной улицы. Гостиниц поблизости наверняка тоже нет, как и вариантов с мотелями или гостевыми домами. Есть только дом Розы Малвэйни, в котором – по приглашению Розы и вопреки здравому смыслу – Рут теперь и предстоит остановиться на три ночи.

Видимо, Джордж считает, что это слишком много.

Всего семьдесят два часа, успокаивает себя Рут. К тому же настоящий подкастер ни за что не упустил бы возможность настолько близко подобраться к интервьюируемому.

И все же, едва фургон сворачивает с главной трассы на подъездную дорогу без опознавательных знаков, Рут чувствует, как в груди поднимается, захлопав крыльями, небольшая паника. Из-за высоких лиственных деревьев по обеим сторонам дороги не видно холмистых полей фермы Малвэйни и величавого горного хребта за ними. Эти скрытые от глаз детали известны Рут из карт. Знает она и о реке, спускающейся с гор и проложившей себе путь через поля к морю.

Река, на берегах которой однажды зимой были убиты две девочки. Первую задушили, вторую избили до бессознательного состояния, а потом утопили тела в ледяной воде реки Марамы. Неужели сквозь строй вот этих самых деревьев шесть лет назад Питер Малвэйни вел своих жертв на смерть? Рут хотелось бы спросить у веток, стучащих по крыше фургона: что они видели? Что помнят? Ей мнится, что по всему миру раскиданы леса, озера и поля, мучимые воспоминаниями о последних мгновениях жизни девочек.

Машина Джорджа входит в последний поворот, из-под шин летит гравий. Постепенно открывается вид на фермерский дом Малвэйни посреди полей, заросших травой и усеянных выброшенными за негодностью инструментами. Полевой каток без покрышек. Ржавая почвенная фреза и опрокинутый набок ковш экскаватора со сломанными зубьями. Это оборудование знакомо Рут еще со времен работы на ферме Джо и Гидеона, только у них оно выглядит так, будто его только что доставили по заказу из фирменного каталога. Да и их аккуратный, ухоженный дом в Гардинере совсем не похож на усадьбу Малвэйни. Рут чувствует на себе взгляд Джорджа, когда выбирается из фургона и рассматривает одноэтажный деревянный дом. Краска облупилась, водосточные желоба болтаются, крыльцо обветшало – вся конструкция будто гнется под невидимым грузом. Рядом с входной дверью куча грязных сапог под свисающими с горизонтальной вешалки всесезонными пальто. Их три, а когда-то было четыре – на вешалке есть четвертый крючок.

– Давайте я вам помогу, – говорит Джордж, хотя Рут просто стоит и молча смотрит на дом.

Он достает из машины чемодан, ставит рядом с ней, затем кивает в сторону дома:

– А они вас ждут, девушка?

Всполох крыльев в груди еще сильнее, когда Рут смотрит на этого человека с добродушным лицом, который сейчас ее здесь оставит.

– Наверное… – начинает отвечать Рут.

В этот миг открывается входная дверь и в проеме возникает женщина. Ненакрашенная, с сединой на висках, одетая в легинсы и широкий свитер, в котором тонет ее маленькая фигурка. На губах вялая улыбка, глаза широко раскрыты.

Роза Малвэйни. Энни Уитакер. Джули Джордан.

Взволнованная Рут поворачивается, чтобы поблагодарить Джорджа, но тот уже успел сесть в фургон. Он заводит двигатель и отчаливает от дома Малвэйни еще до того, как Роза успевает спуститься с крыльца.

Женщины смотрят друг на друга, стоя по обе стороны подъездной дорожки.

– Спасибо, что согласились встретиться, – наконец произносит Рут, протягивая руку.

После небольшой заминки Роза все-таки отвечает на ее жест.

– Рада, что вы приехали, – говорит она, и уже в этих словах Рут чувствует ложь.

На ужин Рут подают подогретый хлеб и домашний минестроне, причем кости, на которых варился бульон, все еще в кастрюле.

– Надеюсь, вы не вегетарианка? – спрашивает Роза, ставя перед Рут дымящуюся тарелку.

– Только не сегодня, – шутит она с улыбкой, которая остается без ответа.

Роза молча садится на свое место