Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Кто убил? Отец Лаврентий?

– Федор Матвеевич, показания Финдеевой, возможно, дают ключ к понимаю того, что эти убийства связаны. Как и почему они связаны.

– А, связь, вот чего тебе недостает! Одного убийства мало в деле, нужно еще одно, чтобы жертв побольше. Писать потом начнешь, строчить, читателей пугать, знаю я тебя.

– Это дело не для очерка.

– Ладно, губы-то не надувай. Я сам не меньше твоего хочу во всем разобраться. Дело вот уже где, – Гущин хлопнул себя по шее, словно с комаром сражался. – Перспектива висяка, а ведь так ясно все складывалось сначала, когда этого кавказца выдернули по подозрению. Я вот что тебе скажу – ты горячку не пори. Про вишневый «Шевроле» Финдеева могла умно добавить. Весь городишко со вчерашнего дня был в курсе, что в лесу нашли вишневый «Шевроле» со следами крови в салоне. А до этого всякие байки болтали и в Интернете писали про трупы на пепелище.

– Но зачем ей добавлять? Врать?

– Может, у нее есть причины для оговора священника? Может, она в какой-то секте? Что мы о ней знаем?

– Правда, мы о них ничего не знаем, – согласилась Катя. – Лейтенант Должиков мне кое-какие данные нашел. Оксана Финдеева с мужем жертвовали на строительство церкви. Двести пятьдесят тысяч рублей, кажется, дали, если бы она в секте состояла, зачем ей на церковь жертвовать?

– По части проверки ее показаний и ее взаимоотношений с этим попом мы связаны по рукам – она жена депутата. Но на веру принимать ее сказки, когда уже доказано алиби, тоже не можем. Это против всякой логики.

– Я понимаю, – Катя кивнула. – Я просто к тому, что мы все равно пока еще мало о них знаем. Например, об этих пожертвованиях и самих благотворителях. Ведь там целевые пожертвования были, именно отцу Лаврентию, чтобы он служил в этом приходе в Новом Иордане, а это очень хорошим местом считается, престижным. И эти целевые пожертвования делали не только Финдеевы, но и фирма компьютерная. Забыла ее название… кажется, «Веста-холдинг». Что связывает священника с компьютерной фирмой?

– Я смотрел материалы по нему, он год работал в компьютерном центре при Московской духовной академии.

– Может, он тогда и познакомился с кем-то в «Весте», там владелец – молодой человек, некто Галич, и этот Галич, как установил лейтенант Должиков, мальчиком проходил свидетелем по делу об убийстве своего брата-подростка. Я еще подумала, что его фирма потому и жертвует деньги на церковь, в память брата. Некоторые часовни возводят, а тут целую церковь.

– Ну? Сама и ответила на свой вопрос, – хмыкнул Гущин. – Целевые пожертвования, говоришь? Непосредственно этому попу? «Веста-холдинг» – вчера как раз по телевизору в новостях о ней говорили, по судам они все ходят от Лондона до Нью-Йорка. Активы никак не разделят. Ладно, насчет благотворителей – это проверке поддается. Насчет депутатской жены – с этим сложнее. Подумаем, может, какая-то негласная информация всплывет. Завтра часикам к двенадцати – зайди сюда ко мне.

– Я хотела сегодня же в Новый Иордан вернуться.

– Обожди до завтра. Дело можем запросить, то, на которое Должиков наткнулся при проверке, он мне докладывал. Об убийстве мальчика Бориса Галича. Оно в архиве на Петровке, не раскрыто. Они до семи вечера работают. – Гущин глянул на часы. – Я сейчас в МУР позвоню, коли нечем заняться до завтра, слетай туда, почитай дело. Если очень поторопишься – успеешь. Особо обрати внимание, не мелькает где там, в деле этом старом, фамилия Тихвинский, а может, прозвище детское типа Лаврик.

Катя посмотрела на полковника Гущина: да, старина, а я тебя явно недооцениваю. И правда – яйцам курицу… старую оперативно-сыскную курицу учить негоже.

На Петровку, 38, в архив она успела. На проходной ее ждал сотрудник розыска и сразу же проводил в хранилище документов. В картонной коробке лежали два толстых тома с пожелтевшими от времени страницами.

Катя забрала коробку, пообещав клятвенно сотруднику архива управиться до семи вечера, и начала листать.

Взялась-то она за это дело рьяно, азартно, но по мере читки начала понимать, что все это – события, явно не имеющие никакого отношения к новоиорданским тайнам.

И вот уже чисто по-женски она отвлеклась, забыв, что срок ей дан суровым работником архива только до закрытия. Вспомнила о доме, как она вернется домой, откроет в квартире все форточки, распахнет балкон с видом на Москву-реку, приготовит себе легкий ужин – салат и мороженое с персиками (мороженое купит в супермаркете – такое пластиковое ведерко, а персики на углу с лотка у торговца). Или, может быть, разживется там же, с лотка, свежей малиной и взобьет себе молочно-малиновый коктейль – подсластить жизнь. Бухнется в ванну, в душистую пену, потом напялит шелковые шортики и майку, угнездится на новом диване, поставит DVD с фильмом «В джазе только девушки» и, может быть, попозже решится набрать номер Драгоценного, мужа, Вадима Кравченко и…

«Я уже дома, возвращайся и ты домой».

Нет, этого она Драгоценному не скажет. Не дождется он от нее первой!

Пусть сам звонит: «Я возвращаюсь домой».

Дом, дом, милый дом…

– Чему вы улыбаетесь? – раздраженно спросил ее сотрудник архива, следивший одновременно и за ней – поздней посетительницей, и за минутной стрелкой на больших настенных часах, отмечающей последние мгновения рабочего дня. – Это же дело об убийстве несовершеннолетнего.

Катя спохватилась. Да, да, да…

Она зашуршала страницами протоколов. Фамилия Тихвинский и детское прозвище Лаврик, Лаврушка, имя Лавр, Лаврентий нигде в толстых томах не мелькало.

Фабула дела – проста и ужасна одновременно. Два брата – Борис и Володя Галичи, четырнадцати и двенадцати лет, – после школьных занятий в начале октября пошли в Измайловский парк на футбольное поле. В деле были опрошены десятки свидетелей – отец мальчиков Марк Галич, учителя, ученики старших классов 277-й московской школы, посетители Измайловского парка, подростки, гонявшие в футбол на поле вечерами. И сам Володя Галич, выживший, признанный по делу потерпевшим.

На футболе согласно показаниям свидетелей-подростков братья оставались до конца игры – до сумерек, а темнело в октябре примерно в половине седьмого вечера. Потом пошли домой и наткнулись в парке на группу хулиганов. По словам младшего Галича, парней было четверо – все взрослые, лет по семнадцать, пьяные. Они начали задираться, а потом завязалась драка. Володю Галича ударили несколько раз кулаками и железным прутом – множественные гематомы врачи при осмотре зафиксировали у него на руках и на