Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

Шуша вошла в магазин. И попросила «точно такое же, как на манекене».

«Атриум» – многолюдный и шумный, пропитанный ароматами духов и свежего кофе, освещенный солнцем и огнями рекламы – забыл о них через мгновение. Гигантский торговый муравейник – он словно воронка всасывал в себя всех и все алчным душистым ртом. В десятках магазинов сотни людей блуждали среди витрин и вешалок, примеряли вещи, щупали качество тканей, разглядывали «что там стоит, висит, что там разложено на полках».

Эдуард Цыпин появился у витрины с букетом белых роз. Стоял, ожидая Шушу. Прошло минут десять. Он вошел в магазин. Белое платье…

– Тут у вас девушка платье примеряет.

– У нас тут много девушек, – молоденькая продавщица улыбалась ему хищно – о, клевый пацан.

– Она купила платье?

– Какая девушка?

– В джинсах, в кофточке, – Эдуард Цыпин взмахнул букетом. – Вот только что, она платье хотела примерить, такое же, как на манекене.

– А, эта… ей размер не подошел.

– А где она?

– Откуда я знаю? Платье ей мало оказалось. Она ушла.

– То есть как это ушла? – Эдуард Цыпин смотрел на продавщицу. – Куда ушла? В другой магазин, вниз?

– Откуда же я знаю? Кажется, ей позвонили.

Эдуард Цыпин вышел из бутика и на лифте спустился вниз. Но и в том магазине, где они видели то, первое платье, Шуши не оказалось.

Он оглядел огромный холл «Атриума» – витрины, кафе. У стеклянных дверей – охранник.

– Простите, девушку вы тут не видели?

– Какую девушку?

– Молоденькая такая, в джинсах, с пакетами.

– Да тут все с пакетами, – охранник и бровью не повел.

В стеклянные вращающиеся двери вливался поток покупателей, не меньший поток – с сумками, коробками, покупками – изливался наружу.

– Вспомните, пожалуйста, может, видели? Девушка невысокого роста.

– Вон стоянка, какие-то девицы в машины садились.

– В какие еще машины?

– В такси села одна, другая в черный джип и еще в какие-то – тут постоянно подъезжают. Столько народа, – охранник глянул на Эдуарда Цыпина, на букет роз. – Что, парень, невеста сбежала? Бывает и такое. Но они всегда потом сами возвращаются. Расслабься.

Глава 47

Картотека

Настала суббота, горожане дружно двинулись на дачи, за город, на природу. И тем безрадостнее и безотраднее казалось полковнику Гущину задуманное.

Вместе с двумя сотрудниками розыска приехал он утром в Главное управление ГИБДД. Тот шкурный вопрос насчет «лишения прав» жены «источника информации» тоже предстояло решить, но это Гущин оставил на потом. А сначала…

Они поднялись в кабинет к заместителю начальника управления, дежурившему в выходной день «от руководства». Беседа длилась около получаса, затем все на лифте спустились в подвал – в архив.

– Вот наше хозяйство былых времен, – сказал заместитель начальника, когда они вошли в огромный зал архива, тянущийся под зданием и дальше, – стеллажи с ящиками, насколько хватает глаз. – Тут вся картотека автотранспорта с тридцатых годов. Тут все вручную, как раньше, в базу данных все это вбивать – жизни не хватит.

Тусклый свет люминесцентных ламп, включенных «через две» в целях экономии выходного дня, стеллажи, стеллажи, стеллажи, ящики с картотекой.

– Нас интересуют 1986–1991 годы, – сказал Гущин.

Подошел сотрудник архива.

– Это сюда, – он повел их вглубь.

И они как-то сразу потерялись в этом бесконечном лабиринте картона, дерева и пыли.

– Вот, это здесь.

Стеллажи, стеллажи, полки, ящики с карточками.

– Нас вообще-то конкретно 1990 год интересует, кому в то время принадлежала машина, фамилия владельца, – Гущин кивнул своим оперативникам: вот вам и задание, ребята, на выходные.

– Тут, на этих стеллажах.

– Но у нас конкретные номера машин.

– Так ищите. Смотрите карточки, там перепутано может быть. А номера на машины регистрировались когда, в каком году?

– Понятия не имеем.

– Так это надо тогда все смотреть, а не только один год, может, машина куплена была на много лет раньше, может, номера менялись.

И то верно.

Информационный массив подавлял.

Гущин снова кивнул своим подчиненным – дерзайте. Оба сыщика поплелись к стеллажам и вытащили первые попавшиеся ящики.

Карточки, карточки, карточки – туго набитые, слепившиеся между собой кусочки картона, заполненные вручную.

– Ну, удачи вам, коллеги, – замначальника управления ГИБДД как-то сразу заторопился. – Тут вам в несколько смен придется работать, я распоряжусь, чтобы в архив ваших сотрудников пускали беспрепятственно.

– Так они останутся, а я с вами поднимусь, у меня к вам еще одно дело, коллега, окажите помощь, – Гущин с тоской окинул взглядом необъятный подземный зал.

Самая проклятая на свете работа для сыщика – лопатить архив.

Глава 48

Ужас

Шуша застонала и перевернулась на спину. Она лежала на чем-то твердом, телу не холодно лежать, а вот ноги закоченели. Она поджала их под себя.

Тьма.

Тошнота и этот гул. Гул в голове, словно налетел целый рой комаров и они зудят, гудят… как паровозы…

Ничего не видно в темноте.

И если приподняться…

Она повернулась на бок, попыталась сесть, но ее сразу же начало тошнить, а потом вырвало.

В темноте даже не видно куда, и, откашлявшись, отдышавшись, она, двинувшись вбок, сразу же попала в блевотину рукой.

Где я?

Почему так темно?

Что со мной?

Это смерть?

Она снова пошевелилась, и тошнота мутной волной опять поднялась из желудка к горлу.

Тогда, лежа на боку, Шуша начала вслепую шарить руками. Пальцы коснулись сначала чего-то мягкого – тряпья или подстилки, потом холодного – камня или бетона. Что-то звякнуло во тьме.

Шуша ощупала ноги. На щиколотках рука ее наткнулась на… ей показалось, это браслеты – они свободно болтались на щиколотках и между ними… пальцы нашарили металлическую цепь и… еще одну металлическую цепь. Шуша попыталась раздвинуть ноги, но браслеты… или кандалы мешали, а цепь звякнула о бетон.

Где я?!

Что это?!

Гул в голове не смолкал – теперь в виски словно лупили молотками – изнутри, высекая искры, что вспухали багряным и лопались перед глазами. И все гудело и плыло, плыло и гудело.

Но память… память начала медленно возвращаться. Вместе с тошнотой.

Шуша лежала на боку, сжавшись в комок, подтянув скованные ноги.

Примерочная… она стоит перед зеркалом и пытается надеть на себя то платье. А оно на два размера меньше.

И стыд, что он… он… кто? «Я вас люблю, Эдик»… он узнает, что это отличное платье ей не подошло, что она такая неуклюжая жирная корова… стыд, он горше смерти…

Платье остается в примерочной, а Шуша идет через зал мимо продавщицы.

Та потом