Четвертая подсказка - Кацухиро Го

такси из Кавасаки?» – чуть не слетело с языка у Исэ, но он почувствовал, что излишняя горячность может его подвести, и остановился. Киёмия, сыщик из группы по расследованию особых преступлений, тоже пока сознательно не раскрывает эту карту. Ждет момента, когда эффект от нее будет наибольшим.

Однако сыщики из Столичного управления полиции тоже расхлябанные. Носят дорогие костюмы, приглаживают блестящие седые волосы, делают церемонные лица, но после их прихода прошло уже два с лишним часа, а они просто общаются с Судзуки в том темпе, который тот задал… «Получается, что это не они, а я выспрашиваю у Судзуки конкретные вещи».

– Почему ты скрывал эту историю с убийством? – снова спросил он Судзуки, вытиравшего руки бумажным полотенцем. – Думал, сможешь это скрыть? У полиции же есть материалы дела. Неважно, сколько лет назад это было, они все равно останутся. Такая это штука – дело об убийстве…

На самом деле это тонкий момент. Судзуки учился в младшей школе более 30 лет назад. И если дело раскрыли, есть риск, что записи были уничтожены.

Имя жертвы – Минори. Не редкое имя, но и не такое распространенное. Если пробить по базе данных, может быть, это легко удастся выяснить…

– Или есть что-то, о чем тебе не хочется рассказывать?

– Нет ничего такого. Но это все равно личная информация. Если б это касалось меня, я бы рассказал. Но для Минори вы, господин сыщик, абсолютно посторонний человек. Я думаю, что это по-человечески нехорошо – без спроса рассказывать чужие истории абсолютно посторонним людям. Я и сам не терплю болтать о таком с посторонними, и когда обо мне говорят – тоже.

– Тогда почему ты рассказал это мне?

– Господин Исэ, вы – особый случай. Мы ведь с вами лично знакомые друг с другом люди. – Судзуки, по-прежнему держа в руках скомканное бумажное полотенце, прямо посмотрел на него.

На мгновение Исэ почувствовал растерянность, похожую на головокружение. Ему показалось, что фокус его восприятия сбился. Нет, это относилось не к восприятию находившегося перед ним Судзуки. Исэ чувствовал сбой, происходящий внутри него самого.

– Господин Исэ… – Судзуки резко приблизил лицо к нему. – Вы ведь не рассказывали об этом? Скрыли историю Минори от того господина сыщика? Сдержали обещание, которое мне дали?

«Нет, не так. Я не давал тебе такого обещания. Мне не удалось доложить об этом только потому, что я упустил удобный для этого момент. К тому же я думал, что сразу с этим разберусь…»

– Я был так рад… Подумал, что могу доверять человеку, который не рассказал мою историю людям, лично мне незнакомым, – сказал Судзуки, расплывшись в широкой улыбке. – Но вам я открою эту историю. Вам, господин Исэ. – Тот невольно затаил дыхание. – Если вы сдержите обещание, я расскажу вам это, наверное, в следующий раз, когда мы окажемся вдвоем. Поэтому, пожалуйста, господин Исэ, не предавайте меня, ладно?

– Ладно, понял, – ответил Исэ, по-прежнему скрывая свое волнение.

10

Спиной Киёмия почувствовал передавшееся ему сзади смятение. Исэ сидел за своим лэптопом, когда узнал о смерти потерпевшей. Киёмия считал, что потрясение в связи со смертью человека – это рефлекс, физиологическое явление, возникающее независимо от характера человека, его умственных способностей или даже от степени холодности его души. Сила этого потрясения зависит от степени привыкания и от обстоятельств, но не остается на нуле. Вопрос скорее состоит в том, какого рода этот шок.

«Как полицейский, я должен смотреть фактам в лицо: это дело уже переквалифицировано в убийство. А тяжесть этих преступлений – убийство и порча имущества – совсем разная».

Киёмия спросил Судзуки, не хочет ли тот чего-нибудь поесть.

– Что? А разве мне можно?

– Да, хотя свиную отбивную с рисом предложить не могу. Не пойдете ужинать?.. Ладно, это шутка. Но если желаете, ужин могу организовать.

– Правда? Как приятно… Но знаете, я сейчас на диете. Так что, пожалуй, откажусь.

«Он глумится надо мной!» – снова подумал Киёмия. Промелькнула нехорошая мысль: может быть, вообще стоит подумать над крайним средством – подмешать в еду сыворотку правды?.. Хотя в мире не существует такого волшебного средства, которое при пероральном введении заставило бы человека во всем признаться.

– А вот сэндвич я съел бы. Я очень люблю сэндвичи с яйцом и курицей терияки из круглосуточных магазинов.

– Хорошо. Это может занять некоторое время, но я спрошу.

Киёмия дал распоряжение Руйкэ связаться с сотрудниками полицейского отделения Ногата. Он считал, что лучше соблюдать полагающиеся формальности. Не хотелось бы, чтобы после ареста подозреваемого, возбуждения дела и начала судебного процесса возникли неприятности из-за недочетов при проведении допросов. Бывает, что пустяковая ошибка следователя может повлиять на приговор. Надо прямиком довести Судзуки к месту свершения правосудия. Киёмия осознавал, что за путь до входа в зал суда отвечает именно он.

– Продолжим «Девять хвостов»? – осмелился спросить Киёмия. Если он согласится, допрос будет иметь менее принудительный характер. Судзуки, подняв глаза, посмотрел на Киёмию. Зрачки его расширились.

– Да, разумеется.

Радостное выражение лица Судзуки, казалось, говорило: «Я понимаю ваш замысел».

«Мне все равно, понимаешь ты или нет. Главное, чтобы я получил улики…»

– Продолжаем с моего шестого вопроса? – сказал Судзуки и выпил глоток воды из пластиковой бутылки. Стрелка часов миновала час ночи, становившейся все глубже, с тихо спавшей в ее тишине следующей бомбой.

– Оп… – Судзуки проглотил слова, которые собирался произнести. – Что это?

Он наклонил голову и сделал круглые глаза. Его взгляд был таким, будто Киёмия был цветком, который цвел необычным образом.

– Что бы это значило?

– Что случилось? Вы решили пропустить свой вопрос?

– Нет-нет. Вопрос я задам. – Судзуки облизнул губы. – Не может ли так быть… – его рот расширился до предела, – что пострадавший человек умер?

– Это шестой вопрос?

– Да, это так. – Глаза Судзуки сверкнули, в них читались ожидание и восторг. Киёмия изо всех сил сжал пальцы своих лежащих на столе рук.

– Ладно, скажу. Вы правы. Один из супругов, пострадавших от взрыва рядом со стадионом «Токио доум», только что скончался.

– Так и думал. – Судзуки хлопнул рукой об руку, словно ударяя оркестровыми тарелками. – Я так и думал! Мне показалось, что, наверное, это произошло. Показалось потому, что ваше лицо, господин сыщик, разом потемнело. Сами вы, возможно, хотели скрыть это, но у меня острый нюх на такие вещи. Он у меня всегда был острым.

– И почему оно потемнело?

– От ненависти, – с легкостью ответил Судзуки. – В вас ведь нарастает ненависть ко мне. Верно?.. Да не обязательно отвечать. Я действительно чувствую такие вещи. Это потому, что с самого своего рождения я все