Искатель, 1999 №6 - Юрий Дмитриевич Маслов

чистый, щемящий сердце нежностью и болью одиночества звук трубы Армстронга. Убаюканная мелодией, Катерина стала засыпать. Вдруг музыка умолкла, и она услышал хрипящий от волнения голос Лешки:

— Катя, я люблю тебя! Очень люблю! Можно я тебя поцелую? В губы… Ох, сладкая ты моя!.. А теперь в грудь… Какая она большая, нежная, вкусная…

Катерина глубоко вздохнула, положила руку на грудь и, почувствовав, как напряглись и отвердели соски, затихла, вслушиваясь в себя, в свой преждевременно созревший организм, который, словно проснувшийся вулкан, готовился к извержению.

— Катя, сними трусики, — продолжал стонать Лешка. — Молодец! Обними меня… Крепче… Вот так! Катя, я люблю тебя… О-о-о-й!

Ошеломленная случившимся, Катерина заснула только под утро.

Лешка выходил в эфир каждую ночь. Первое время Катерина стеснялась — не отвечала на ласки партнера, более того, пробовала сопротивляться — выключала приемник, но плоть не слушалась, бастовала, дышала страстью, и вскоре Катерина подчинилась ей. Теперь она сама желала Лешку, ждала и была готова выполнить любое его распоряжение. И распоряжение поступило.

— Одевайся и приходи в котельную, — сказал Леша в очередной сеанс связи. — Я жду.

Катерина мгновенно выскочила из постели, нацепила на голое тело спортивный костюм и, тенью проскочив мимо клевавшего носом дежурного, со скоростью зайца, удирающего от собаки, рванула к месту свидания.

Леша был опытным любовником (сказалась выучка тридцатидвухлетней преподавательницы зоологии), поэтому добрался до самого заветного для мужчины места минут через сорок, не оставив на теле партнерши ни одного не исследованного участка и доведя ее, так сказать, до точки кипения.

Катерина не выдержала, помогла партнеру, а после, уже став женщиной, отвернулась к стене и… заплакала.

— Ты чего? — спросил Леша.

— Тебе этого не понять, — проговорила Катерина, одеваясь. — Больше не буди меня по ночам. Хорошо?

Леша обескураженно молчал. Вместо радости победы он испытывал чувство плена, но плен этот, как ни странно, был ему не в тягость.

Их связь длилась около трех месяцев: Леша, закончив десятый класс, укатил на учебу в Москву, а Катерина через год нашла себе нового партнера — преподавателя английского языка. Но это уже был чистый секс — физические упражнения для поддержания необходимого жизненного тонуса.

— Тебе бы, Катюша, музыкой заниматься, — сказал Градов, целуя руки Митасовой. — У тебя пальцы пианистки — сильные, тонкие, длинные, а ты… — Он грустно вздохнул. — Никто не думал, что мне придется учить тебя убивать.

— Не огорчайся, ты научил меня любить. — Митасова обняла его и поцеловала. Но Градов на поцелуй не ответил. Сказал печально:

— Катька, я женился.

— И дети есть?

— Девочка.

— Как назвал?

— Катерина.

— В мою честь?

— Да. Хорошее человек должен помнить.

— Я помню, — сказала Митасова.

Градов кивнул и поставил перед ней ведерко с песком.

— Вытяни руки… Напряги пальцы… Теперь медленно погружай их в песок… Запомни: это твои основные орудия убийства, и ты должна владеть ими в совершенстве.

— А ноги?

— Ты занималась карате? — спросил в ответ Градов.

— Да.

— Я подарю тебе туфли с выкидными наконечниками из титанового сплава… Сам Чак Норрис не захочет с тобой связываться.

Митасова задумалась.

— Леша, а ты уверен, что мне когда-нибудь придется пустить их вход?

— В целях самозащиты… В жизни всякое бывает… — Градов подошел к столу, открыл верхний ящик, вытащил десантный нож, приставил к стене, нажал… Лезвие спряталось в изящно отделанную перламутром рукоять. — Хорошая вещица? — спросил он, закрепив специальными кожаными ремешками рукоять и еще три ей подобных на запястье левой руки Митасовой.

— Вроде как браслет.

— Но этот браслет стреляет. — Градов указал на почти незаметную кнопочку, расположенную на рукоятке ножа. — Это стопор. Если его нажать, мощная цилиндрическая пружина распрямится, и лезвие бесшумно поразит цель. — Он усмехнулся и добавил: — Любимое оружие спецназа. Дальность действия двадцать пять-тридцать метров. Попробуем?

…Однажды вечером (это случилось на двадцать второй день) Митасову навестил Полковник. Он сел к столу и сказал:

— Завтра вы должны будете подтвердить, что мы не зря потратили на вас силы и время.

Митасова медленно вытащила пальцы из ведерка с песком.

— Не понимаю…

— Понимаете, — перебил Полковник. — Вспомните наш первый разговор… Я вам сказал: наказание у нас одно — смерть.

— Я в чем-то провинилась?

— Не вы — Сантес. И вы должны его ликвидировать.

— Взорвать или застрелить? — не без иронии спросила Митасова.

— Мы не обсуждаем виновность человека, поэтому его смерть — случайность. Нелепость. Для всех. — Полковник закурил. — Я знаю, что Сантес несколько раз предлагал вам позаниматься сексом. Вы ему отказали. Это хорошо, — сказал он, выпустив колечко дыма. — Завтра, в это же время, вы навестите его. Он, естественно, воспримет ваш приход по-своему — уложит в постель, и вы… вы сперва вырубите его, а потом сделаете укол. — Полковник выложил на стол небольшой пузырек с бесцветной жидкостью и одноразовый шприц. — Заключение врача не скомпрометирует вас — сердечная недостаточность. Все ясно?

— Да.

— Спокойной ночи!

Дверь щелкнула, как туго взведенный курок.

Все произошло так, как и предсказал Полковник. Сантес набросился на Митасову, словно кобель на суку во время течки. Митасова для проформы посопротивлялась, затем расслабилась, и, когда инструктор вошел в раж, хлопнула его по ушам. Сантес сполз с нее, ткнувшись лицом в подушку. Митасова достала пузырек, шприц, наполнила его и всадила иглу в мягкую ягодицу уже начавшего приходить в себя инструктора. Ни жалости, ни угрызений совести не чувствовала. Это смутило ее и, вернувшись в свою комнату, она вскинула руки и с ужасом вопросила: «Неужели я убийца?»

На следующий день Митасова опоздала на зарядку, вернее, замешкалась, подумав, кто ее будет проводить. Так и не решив этот вопрос, она выбежала на улицу и…

— Девочка, тебе специальное приглашение требуется? — заорал Сантес, возбужденно размахивая руками. — Марш в строй!

Хлопнуться в обморок Митасова не могла — статус не позволял, но все матерные слова, какие только знала, вспомнила мгновенно и, обрушив их на голову подневольного инструктора, зло добавила:

— Я сегодня снова приду к тебе… но только затем, чтобы убить!

— Браво! — воскликнул Полковник, который наблюдал за этой сценой из окна своего кабинета.

В 1991 году контору, в которой служила Митасова, ликвидировали. Личные документы уничтожили, на руки выдали чистые гражданские документы: диплом и трудовую книжку.

Несколько дней Митасова прожила как во сне: не верила, не могла поверить, что от нее отделаются с такой легкостью. Затем одела свое лучшее вечернее платье и отправилась на прием к своему хорошему приятелю — заместителю директора «Интуриста» Колотову. Сказала:

— Василек, мне нужна работа. — И бросила на стол диплом и трудовую книжку с записью, из которой явствовало, что последние годы она являлась сотрудником нашего