Рулетка господина Орловского - Владимир Черкасов-Георгиевский

— Не горячись. Дело денежного сглазу, конечно, боится, но ежели найдешь следы «Крестовика» аль серег, хорошим угощением тебя не обижу-с.

Митя-монах тряхнул головой и взволнованно заверил с загоревшимися глазами:

— Пра-слово, Сила Поликарпыч, эти вещи нашими обязательно будут! У меня на то вроде знамения от моих предков имеется.

— Каких таких предков? — недоверчиво бросил Затескин.

— А вот в свое время узнаете!

Сила Поликарпович, оставив и этого ищейку со взятой им выпивкой и закуской в раздумьях, продолжил свой обход Хитровки. Довелось в эту ночь ему пить и в «Утюге», разговаривать в проулках с разными хитровцами-хитрованцами, дважды еще отбиваться от «портяночников».

В результате к утру Затескин был порядочно пьян, потерял кашне. В грязных пятнах оказался неоднократно падавший его котелок и нечист макинтош, но господин сыщик теперь знал наверное: как он и предполагал, Степка Кука обосновался на Хитровке.

Глава четвертая

Утром Сила Поликарпович отсыпался в собственной квартире одного из домов на Елоховской площади.

Когда далеко за полдень сыщик проснулся, прислуживавшая ему с давних пор пожилая богомольная бобылка Глаша уже почистила верхнюю одежду барина и приготовила крахмальную сорочку к свежему костюму. Жил он, как когда-то и Смолин, с единственной этой прислугой, только черепахи не держал, потому что не уважал панцирных тварей, взять хотя бы особенно ему неприятных блох и тараканов, о чем Сила Поликарпович постоянно поминал в своем присловье.

Поднявшись с кровати, Затескин помолился на почерневшие, старинного письма иконы в углу спальни. Отодвинул занавеску на окне, глянув на широкий двор, давно не убираемый без дворника: посередине ржавел старый автомобиль, в грязи валялись металлические части выброшенной кровати.

Он со вздохом перекрестился на близкий купол Елоховского собора, укорив нынешних нарушителей жизни:

— Э-эх, закусай вас блохи с тараканьи.

Потом Сила Поликарпович долго пил крепкий чай. Внимательно оглядел себя в зеркало, подбрил бакенбарды. Ближе к вечеру оделся, повязав неизменный шелковый галстук, надел серый макинтош с новым бордовым кашне и снова отбыл на Хитровку собирать у ищеек заказанные им давеча сведения.

Встреченный им Аристарх Палестинский точно отрапортовал Затескину, что заядлый бильярдист Степка Кука торчит в трактире с бильярдным залом поблизости, на Солянке. Сила Поликарпович поблагодарил агента, пожелал ему на будущее таких же успехов и двинулся на эту улицу.

Трактир на Солянке с матерыми мошенниками-бильярдистами Затескин хорошо знал. Он остановился перед входом в него и отметил лишь одно изменение уличного ландшафта: новую вывеску «Торгово-промышленный комитет» на доме поблизости. Толкнул дверь трактира, по-прежнему голосисто прозвонившую бубенчиком, и прошел через зал прямо в бильярдную с несколькими столами и толпой публики, наблюдающей за игрой, пьющей с официантских подносов, сидящей вдоль стен с сигарами в руках и просто слоняющейся туда-сюда.

Затескин разыскал Степу Куку по приметам, также подсказанным Палестинским, и, пристроившись за спинами зевак, с вниманием принялся разглядывать петроградского вора. Русоволосый, кудрявый, лет тридцати, Кука, сдвинув картуз на затылок, разгоряченный от водки и игры, а шары он гонял с утра, сидел в полосатом жилете поверх атласной розовой рубахи в кресле невдалеке от бильярда. Он отдыхал и покуривал папиросу, по-воровски держа ее огоньком к ладони. Несмотря на расслабленность, цепкими, прищуренными глазами Кука шарил по сторонам, прожигая насквозь каждого, будто ожидал нападения.

Присмотрелся Сила Поликарпович и к общей расстановке сил у этого бильярдного стола, на котором покуда играли незначительные персоны. Тут словно перед решительной атакой собрались самые отпетые проходимцы здешнего заведения. В разных точках, будто воронята, ждущие падали, толклись «припевалы»: имеющие толику из выигрыша, помогающие игроку- «туманщику» усыпить бдительность обыгрываемого «сгрюка». В их числе были первые помощники шрока — «музыканты», при необходимости запутывающие жертву в обстоятельствах игры. Весело крутил глазками-пуговками невдалеке ражий Сема-«полковник», получивший прозвище как главный распорядитель и постановщик этого спектакля. Он принимал ставки игроков и выплачивал доли выигрышей, отвечал за подачу выпивки к столу, умиротворял спорщиков, вышибал хулиганов и недовольных.

Сыщик размышлял, кого ж они собираются затянуть в игру и обчистить, не Степку же Куку, который наверняка знал подобные фокусы наизусть. Для этого стал Затескин отыскивать взглядом «барабанщиков»: подступающих к кандидату в жертвы, чтобы по возможности узнать его расположение к игре, кредитоспособность, свойства характера и так далее.

«Барабанщик» Егорка Двухрядкин крутился около осанистого гражданина в военном френче, посиживающего невдалеке от Куки в таком же фигурном кресле для уважаемых гостей. Волосы граждан-чика был аккуратно расчесаны, надменный взгляд суров, спина пряма, яловые сапоги начищены до блеска, одна нога картинно заложена на другую. Ни дать ни взять — отдыхающий от строевой службы офицер Императорской армии.

Спектакль же, очевидно, рассчитанный именно на этого бывшего или нынешнего военного, начался. К столу величаво прошагал высочайшего класса игрок Костя Громобой, знаменитый также своей способностью «туманить». К нему вмиг кинулись «припевалы», приветствуя и уважительно называя Громобоя Константином Ивановичем.

С придыханием сообщил «барабанщик» Двухряд-кин «стрюку»-военному:

— Константин Иванович Громкий пожаловали — крупнейший промышленник-с, имеет подряды с советским правительством, принят самим Лениным, помешан на бильярде.

Гигант Костя в распахнутом пиджаке поверх белоснежной сорочки ослабил узел галстука в горошек и поймал за ухо якобы пытавшегося прошмыгнуть мимо маркера Сильвестра, вскричав:

— Ах ты, мерзавец! Порядочно же вчера меня наказал! Отчего сразу не заявил, что ты маркер?

Сильвестр заверещал, извиваясь ужом:

— Помилуйте, товарищ Громкий! Пол-Москвы знает, что я от бильярда живу.

Громовой брезгливо отпустил его ухо, достал платок и вытер пальцы.

Рядом с ним вырос один из «припевал» и попросил смиренно:

— Сыграйте, пожалуйста, со мной.

Костя воззрился на него.

— Ты не маркер ли? Гляди, я люблю играть для удовольствия, не для интереса.

— Какой маркер, Константин Иваныч? Я из торговцев, да лопнуло дело под новой властью. Бедствую, хоть бы выиграть у вас на расходы, у добряка.

Стол «как раз» освободился, взялись они между собой играть. Костя мазал, его шары даже прыгали за борт. «Припевала» лихо выигрывал у него партию за партией, Громовой удивлялся его искусству. При расчете Сема-«полковник» держался поближе к военному, чтобы тот видел, как он обсчитывает товарища Громкого. У глотающего же рюмку за рюмкой водки Кости деньги между тем как бы случайно выпадали из карманов, когда он доставал портсигар.

Наконец военный вмешался:

— Эй, уважаемый, — окрикнул Сему-«полковника», — вы уверены, что правильно сдачу даете Константину Ивановичу?

— А что? — жалко улыбнулся Сема. — Неужели ошибся?

Костя широко повел рукой, «туманя»:

— Мне защитников не надо! Я от игры желаю получать одно удовольствие.

Его противник-«припевала» вмиг исчез, жался у