Тайна озера самоубийц - Анна Велес

это перекладыванием мыслей в движение. Илье надо было успокоиться. На самом деле, не произошло ничего из ряда вон выходящего. Пара странных намеков Василия, это его нервное состояние под конец разговора, признание в том, что полицейский имел отношения с Амелией. И что в этом такого?

Вообще, Илью зацепило совсем иное. Три новые фразы-подсказки. Прежде всего, весьма оправданное напоминание, что сам он знаком с Горскими меньше недели. Это реально так. И сказать, что хоть одного из членов семьи он хорошо знает, никак нельзя. А ведь даже сам Петр говорил ему, и не единожды, про «игры». Даже в тот самый первый день. Что будет спектакль за обедом. Илья не увидел ничего особенного, пропустил мимо ушей несколько комментариев Клары, когда она что-то такое тоже говорила про «развлечения». Может, он чего-то не понял? Или – не захотел понять? Как и все, он был очарован. Одной из сестер Горских или ее музыкой…

И воспоминание о мелодии Анны сразу вело ко второй «зацепке». К странной фразе Василия о слишком «тихом» периоде создания пьесы и о прошлом Анны. Конечно, если так прикинуть, это было несколько лет назад. Тогда девушка могла быть другой. Ей было чуть больше двадцати. Да еще недавно они потеряли мать. Но… Нет, Илья понимал, за словами полицейского кроется нечто большее. Как раз третья «подсказка», что это повторялось. Каждый раз, когда Анна писала что-то новое? Но что именно происходило? Изменение ее личности? А только ли ее? Ведь Василий упоминал и Амелию…

К тому моменту, когда журналист добрался до дома Горских, у него болела голова от мыслей и догадок. Но все же он принял хоть какое-то решение. Пока полиция ждет новостей от экспертов, сам Илья ничего сделать не может. И потому он последует совету Василия, просто узнает о семье Горских все, что только сможет найти в интернете. Для начала – надо вообще познакомиться с творчеством каждой из сестер. Ведь за эти несколько дней Илья думал лишь о последней пьесе Анны. А то, что девушка создавала музыку и до этого, он практически забыл. Как не думал о том, что и остальные две сестры тоже как-то реализуют свои таланты. Клара закрывалась в своем кабинете, Амелия – в мастерской. Это быстро стало для их гостя обычным бытом. Он относился к этому как к само собой разумеющемуся и ни разу даже не подумал узнать, чем так знамениты сестры Горские. Что выходит из дверей этого кабинета или «сарая».

Он спешил, прошел быстро в ворота, по аллее, к центральному входу. И только тут замедлил шаг. Илье вдруг вспоминалось давешнее «молчание» этого дома. Угнетающая атмосфера заброшенности и скорби. Сразу расхотелось заходить внутрь. Это было почти по-детски, трусливо, но избавиться от неприятного предчувствия журналист не мог.

Но все же он продолжал уверенно подниматься по ступеням, прошагал быстро первый этаж и… Решил заглянуть на кухню. Все та же детская вера в чудо. Только в этом помещении было как-то… спокойно. Тут была жизнь.

Илья переступил порог и на секунду невольно замер. Все это напоминало тот самый первый его день пребывания в этом доме. Снова Клара стояла у рабочего стола, занятая каким-то делом. Снова, как тогда, она резко, даже испуганно повернулась, но тут же расслабилась. Ее улыбка была знакомой, чуть надменной, какой-то официально-благожелательной. Только в отличие от первой встречи сейчас в глазах писательницы осталось странное напряжение, даже некое недоверие или настороженность.

Зато Петр привычно дружелюбно махнул приятелю рукой. Горский восседал за обеденным столом, спиной к окну. Как и всегда. И в этом, как теперь казалось Илье, тоже было нечто такое… картинное. Некое показное равнодушие к лету, к яркости красок за стенами дома. Тоже немного детское. Как и многое другое в хозяине дома с его нарочитой угрюмостью при чужаках, резкостью движений, прямотой в высказываниях.

Тут же была и Амелия. И вот на ней картинка из прошлого рушилась полностью. Художница сегодня была… воплощением некоего вызова? Кем-то… диссонансным. И тоже явно намеренно. Но это Илью сбило и неприятно удивило. На Амелии было красивое, очень стильное платье. Явно не домашний наряд. Ткань обтягивала фигуру, короткая юбка открывала колени, хотя ворот был высоким, руки оставались открытыми, а шелк красиво драпировал грудь. Но дело было не в этом, а, как ни странно, в расцветке. Казалось, на белое полотно вылили краски всех цветов и оттенков. Платье пестрело так, что за ним можно было не заметить саму девушку.

– Такая у нее форма траура, – заметив его удивление, выдала Клара. Чуть иронично, но при этом с явным предупреждением, что вопросов лучше не задавать. – Ты есть будешь? Или успел пообедать в городе?

Илья счел правильным перевести разговор на что-то бытовое и поддерживать легкий тон.

– Мне достался отвратительный круассан и море мерзкого кофе, – присаживаясь за стол, сообщил он. – Готов съесть все, что предложишь.

– Пироги? – Петр указал на большую тарелку в центре стола. Сам он пока еще не приступил к еде, допивал очередную порцию своего отвара.

Указывая на угощение, Горский смотрел с вызовом, будто снова предлагал очередную игру или испытание.

– Всегда! – легко отозвался в ответ Илья, протягивая руку за пирогами. – Жадность приветствуется?

Он специально повторил ту же фразу, что говорил в первый их совместный обед. Клара доброжелательно улыбнулась, настороженность в ее взгляде исчезла. Петр довольно кивнул.

– Я уже говорила, – напомнила старшая сестра. – Хорошо, что ты с нами.

– Да, – вдруг поддержала ее молчавшая до этого Амелия. – Твое присутствие становится отличным поводом отвлекаться от проблем. Или их игнорировать!

Она чуть не сорвалась на крик. Илья подавил тяжелый вздох: похоже, этот вызов художницы был рассчитан большей частью именно на него. Амелия на самом деле затеяла игру. Почему-то выбрала сегодня для себя уже знакомый образ немного капризной инфантильной кокетки, как она иногда вела себя на званых вечерах. От журналиста ждали «взрослой» реакции. Это несколько раздражало, особенно сегодня. И все же он согласился подыграть.

– Ты неплохо справляешься, – заметил Илья с ожидаемой покровительственной ноткой. – Черный убивает цвет, да? Как и темнота. Ты выбираешь яркую гамму, верный ход. Я думаю, Анна тебя бы поняла.

Амелия обиделась, опустила взгляд, Илья заметил слезы.

– Давайте спокойно поедим, – предложил Петр. Это было похоже на мягкий приказ.

Старший Горский отставил опустевший стакан и потянулся за пирогом. И тут же закашлялся.

– Не мое дело, – серьезно, даже нехотя выдал их гость. – Но, может, стоит попробовать что-то еще кроме народной медицины?

– Там, – успокоившись, кивнул на один