По прочтении сжечь - Роман Николаевич Ким

Пейдж беззвучно рассмеялся:

– Не положил трубку, а выронил. Он не привык к темпу вашей речи и заснул.

Уайт позвонил Донахью:

– Это я, Уолт. Имеется интересная штучка.

– Насчет ветра? – быстро спросил Донахью.

– Связана с ветром, но только не с тем, которого ты ждешь. Приедешь?

Донахью явился спустя минут сорок. От него пахло вином и женскими духами. Прочитав телеграмму, он зевнул и пожал плечами.

– Очевидно, одна из машинок испортилась, и пришлют новую. Посмотрим, что будет дальше.

– По-твоему, снова ничего особенного? – спросил Уайт. – Директива о сожжении шифров и прочих секретных документов тебя не волнует?

– Речь идет об уничтожении старых шифров и бумаг. Такие аутодафе устраиваются время от времени в любом учреждении. А шифровальная машинка остается, и «магия» будет поступать по-прежнему. И шифры «О» и «Эл» остаются в силе. Поэтому я не волнуюсь. – Увидев, что Уайт хочет что-то сказать, Донахью поднял руку. – К твоему сведению, наша радиоразведка на Гуаме перехватила сегодня японскую радиограмму, из которой явствует, что весь объединенный флот Японии находится во Внутреннем море и в порту Саэги. А от нашего морского атташе в Токио получено сообщение о том, что командующий военно-морской базой в Иокосука разрешил увольнение на берег матросам и офицерам кораблей и они толпами шляются по улицам Токио и Иокогамы. Затем самый большой лайнер Японии «Тацута-мару» направился сегодня в Америку. Все это говорит о том, что рано поднимать панику. – Он повернулся к Пейджу и Камберленду. – Не волнуйтесь, мальчики, наверху все видят и все знают. Начальству с капитанского мостика виднее, чем вам из трюма. Спокойной ночи.

Он сделал знак Уайту. Они вышли из комнаты. Донахью спросил:

– Есть что-нибудь от твоей нимфы? Письмо или телеграмма?

– Нет. А что?

– Молчит?

– Да. А что?

– Очевидно, Уолш выполнил мою просьбу и установил с ней контакт.

– Какой контакт? Я ведь просил тебя оградить ее от Акино, а не о том, чтобы Уолш…

– Он должен был встретиться с ней и расспросить обо всем. Но коль скоро он установит с ней деловую связь, ей уже никому нельзя будет писать без его санкции.

– Значит, и мои письма будут проходить через негласную военную цензуру?

– Конечно.

– Это безобразие! Я же тебя просил…

Донахью взял Уайта под руку:

– Не волнуйся. Она пришлет тебе письмо, но будет писать только о своих нежных чувствах к тебе. Для тебя это важнее. Дело в том, что я вчера получил радиограмму от Уолша. Очевидно, он заинтересовался твоей Чио-Чио-сан, и все будет великолепно, если только ее не подставила к нам токийская разведка. Уолш сообщает, что этот японец Акино в высшей степени подозрителен. И знаешь, о чем еще говорится в радиограмме? О том, что Эф-Би-Ай в Гонолулу, кажется, нащупало советскую агентуру. Вот это будет великолепно!

– А к этому делу не пристегнут Марико?

– Вряд ли.

– Я ей напишу сегодня.

Донахью приложил палец к губам.

– О том, что я тебе сказал, как друг, ни слова. То, что мне сообщил Уолш, служебная тайна. Не подводи меня. Пиши ей только о любви.

Уайт повернулся и пошел в бюро. Донахью окликнул его:

– Можешь намекнуть ей, что скоро проиграешь паря и передашь ее мне. И что все будет великолепно!

3 декабря

Кита заканчивал обед – доедал ломтики соленых овощей, запивая их чаем, – когда к нему вошел Нисина. Он был сильно взволнован, у него часто дергалась щека.

– У меня срочная новость, – сказал он. – Окончательно подтверждается «Лексингтон» выйдет послезавтра, в пятницу. Кюн говорит, что это совершенно точно.

– А куда направится?

– На Мидуэй. Он сопровождает транспорты, которые доставят самолеты на остров.

– Значит, наши августовские сведения подтвердились. – Кита взял зубочистку в рот. – Очень хорошие новости, спасибо.

Дверь открылась. Показалась голова Моримуры. Он передал Кита запечатанный конверт:

– Абэ привез записку от Баллиганта. Очень срочно.

– А где Абэ?

– В саду.

– Пусть ждет.

Моримура и Нисина ушли. Кита извлек из конверта записку, написанную карандашом.

«Начальник контрразведки Уолш сообщил нам, что «наколол» японца Акино и следит за ним через японку-студентку Хаями. Мне теперь стало ясно: а) студентка с самого начала действовала по заданиям Уолша; б) Акино с самого начала был вашим человеком, но вы нарочно не говорили мне, чтобы проверить его работу через меня.

Я боюсь: а) студентка может вытянуть у Акино сведения насчет вашей работы и наших отношений, Акино, наверно, что-нибудь знает; б) студентка ходят в аптеку Ан Гван Су, наверное, тоже по заданиям Уолша. Значит, он нацелился и на корейца и может выхватить это дело из-под моего носа.

Студентку надо немедленно вывести из игры, но сделать это чисто. Она опасна для всех нас. Если Акино провалится, он выдаст и вас, а потом и мне каюк. Надо предупредить катастрофу.

ЕЕЕ»

Прочитав записку, Кита сжег ее и пошел в сад. Абэ стоял у беседки за кустами магнолий.

– Идэ встречается с Хаями Марико? – спросил Кита.

– Да, позавчера днем заходил к ней. А вчера я опять возил к ней домой японские лекарства и книги.

– А он следит за ней? Не подозревает?

– Не знаю, мне ничего не говорил.

– Он не заметил слежки за собой?

– Кажется, нет. А то сказал бы мне.

– Как у него дела вообще?

– Собирается завести знакомства с японками на телефонной станции. Затем уже ездил два раза в сторону Кахуку. – Абэ усмехнулся. – Видно, торопится, хочет поскорее начать.

Кита плюнул на цветы.

– Начнет раньше времени и напортит. – Подумав немного, он приказал Абэ: – Передай ему сегодня же, чтобы связался со мной. Как можно скорей.

– Он собирался сегодня поехать на моторке на Мауи.

– На Мауи? – испуганно переспросил Кита. – Постарайся захватить его до отъезда. И сообщай мне все о нем и о Хаями Марико. Действуй.

Абэ поклонился, повернулся по-военному и побежал по дорожке к задней калитке сада.

4 декабря

После ужина в закусочной отеля Уайт поднялся в холл первого этажа и направился к портье, чтобы взять ключ от номера. Старичок портье подошел к полке с письмами.

– Мистер Уайт, только что одна дама оставила вам письмо, – сказал он. Судя по всему, она приехала откуда-то.

Уайт прочитал на конверте надпись: «Марико просила доставить Вам в отель это письмо. Я выполняю ее поручение. К.».

Письмо Марико было очень коротко – она, очевидно, торопилась.

«Дорогой Ник!

Пересылаю с приятельницей мамы письмо, она жена военного, летит в Вашингтон.

Мне запрещено писать Вам. Меня вызывал к себе капитан Уолш. Он