Герои старого кино - Галина Владимировна Романова

Может, пока она не стала его женой?

Сегодня шел четвертый день ее пребывания под его крышей. Был понедельник. И Апрелев не отпустил ее на работу.

– Очень опасно тебе по Москве мотаться, Мариша, – наморщил Валера лоб, когда она утром поймала его на выходе из дома с претензией.

– А что же мне делать? – Ее щеки вспыхнули, она это почувствовала, всегда чувствовала. – У меня рабочий день. Дети. Уроки. Контрольные.

– Подождут твои контрольные, Мариша, – ухмыльнулся Валера. – Позвони и возьми отпуск.

Тон, которым он с ней при этом общался, не оставлял выбора и не давал надежды, что возможно другое решение. Марина позвонила директрисе. И в тот момент, когда она с ней разговаривала, Валера не на шутку разорался. Отчитывал водителя за спущенное колесо. Ей даже пришлось на него прикрикнуть. Он умолк, но потом…

– Никогда не смей так со мной разговаривать, овца! – зашипел он ей в лицо, хватая за волосы.

– Мне больно! – взвизгнула она. – Отпусти, гад! А то я…

– Что? Папе расскажешь? Найти бы еще твоего папу!

Отец действительно не выходил на связь. Телефон был выключен. В городскую квартиру на стационарный телефон она не звонила. Там жил помощник отца. Ему Марина не звонила. Она его ненавидела: страшный, опасный. Тихо сидела и надеялась, что отец объявится после каких-то своих дел. Так уже случалось прежде.

Но сегодня вскользь оброненные Валерой слова заставили ее встревожиться.

А что, если с отцом что-то не так? Вдруг он в беде? Почему он никак не отреагировал, что Апрелев поселил ее в своем доме? Такого не могло быть в принципе!

– Где отец? – выдохнула она Валере в лицо.

Он слишком приблизил свой нос к ее щеке, клевал буквально.

– Ты… Ты что-то с ним сделал?! Мне больно.

Он нехотя выпустил прядь ее волос из пальцев, слегка оттолкнул Марину от себя.

– С твоим папашей связываться – себе дороже. Витек вот мой связался, и где он сейчас? Правильно. В морге. Кстати, послезавтра похороны. Полиция обещала тело отдать.

– Тогда мне надо домой, – ответила она на его вопросительный взгляд, ждущий ее реакцию.

– Это зачем?

– Траурная одежда нужна, – ответила она со вздохом. – Да и загостилась я у тебя, Валера. Пора мне домой.

– Исключено, – последовал его жесткий ответ.

Апрелев в своем жутком кислотно-голубом спортивном костюме выглядел отвратительно. Странно, что она считала его более симпатичным, чем Витю.

– То есть? Я под арестом?

Она наградила его тем самым взглядом, от которого бледнели ее двоечники.

– Нет, но… Лучше тебе побыть здесь. Под охраной.

– Позволь мне самой решать, где мне лучше.

Сейчас ее голос зазвенел сталью. Так обычно говорил отец с людьми, ему неугодными. Если бы Валера знал, что следовало за этим, он бы повел себя осторожнее. Но он не знал. Поэтому вытянул руку с большой фигой и повертел ею у нее перед лицом.

– Видела вот это?

– Я позвоню в полицию и сообщу, что меня удерживают здесь силой. Ты похитил меня, Апрелев! Ты…

И тут он с размаху ударил ее по щеке. А потом еще раз. И выхватил у нее из руки телефон. Швырнул его на бетонную дорожку и трижды придавил подошвой дорогих кроссовок лимонного цвета.

– А теперь звони, овца! – прошипел он ей снова в лицо, опять больно вцепившись ей в волосы. – Сиди и не вякай, поняла! А то в подвале запру.

Он запер ее не в подвале. В комнате, которую отвел ей как гостье. И два часа Марина проплакала, обнаружив пару синяков у себя на левой щеке.

Что, вообще, происходит?! Кто он ей? По какому праву распоряжается ее жизнью и свободой? И где отец вообще, почему он не заступится за нее? Что с ней будет дальше?

Наплакавшись до головной боли, Марина пошла в ванную, умылась, порылась в аптечке в шкафчике, но ничего подходящего от головной боли там не было. Только презервативы, тампоны, ватные диски – и все. И тогда она начала стучать в дверь.

– Чего шумим?

Дверь распахнулась, на пороге стоял добродушного вида малый в белом спортивном костюме, босой. В руке он держал яблоко и нож, которым кромсал фрукт, отправляя кусочки в рот.

– Голова разболелась. Таблетка нужна, – осипшим голосом пояснила Марина.

– Блин… Я в этом ни фига не понимаю. – Он почесал кончиком ножа висок. – Может, сама пошаришь в аптечке в кухне, а?

– Пошарю…

Он шел за ней по пятам. Но когда она принялась рыться в куче таблеток, вывалив их из большого пластикового ящика на стол, с кислой миной ретировался.

– Ты тут, а я там, – указал он ножом на улицу.

И уже через полминуты Марина увидела плывущий за окнами белоснежный капюшон его спортивного костюма. Малый продолжал ее караулить, маршируя босиком под окнами, нарезать яблоко и с хрустом поедать его.

Таблетки она нашла, еще когда ее охранник был в кухне. А еще она увидела стационарный телефон – старомодный, с диском. Стоял на тумбочке слева от холодильника.

Марина шагнула к холодильнику, не спуская глаз с окна. Набрала домашний номер отца. В загородном доме стационарного телефона у него не было. В городской квартире оставался.

– Для старых корешей, которые номер помнят, – объяснил он ей, когда Марина удивилась. – Вот представь: кореш откинулся, куда пойти, не знает. Номер мобильного… Некоторые сели, когда мобильных-то еще не было. И куда ему звонить? На какой номер? Вот мне и звонят. Нечасто звонят, дочка. Но случается…

Марина молила бога, чтобы кто-то снял трубку. Лучше, если бы это сделал отец. Но если его нет дома, пусть ответит хотя бы тот страшный противный зэк, поселившийся в городской квартире отца на правах помощника. Сейчас она была бы и ему рада.

Мысль позвонить в полицию ей даже в голову не пришла. Пока она станет объяснять бестолковому дежурному, кто она, почему, откуда, с чего решила, что ее похитили, малый в белом спортивном костюме сожрет свое яблоко и вернется в кухню за другим. Их вон целое блюдо на столе – крупных, краснобоких.

– У аппарата! – раздался в трубке хриплый ненавистный голос, показавшийся в этот момент вполне себе ничего.

– Это Марина! – проговорила она срывающимся на истеричный клекот голосом. – Меня держит у себя Валера Апрелев. Под замком. Он меня бьет. Отец не отвечает.

– Понял.

– Спаси меня, слышишь!

Белый капюшон в окне двинулся в сторону входа в дом.

– Спаси!

– Понял, – так же хрипло и без эмоций ответил помощник отца. – Буду…

И