Три пули для копа - Анна Орлова

тому же внешность у меня ничем не примечательная, так что затеряться будет нетрудно. Минус, что у меня нет при себе ни денег, ни вещей, но это решаемо.

Я поймала себя на том, что уже прикидываю, кому нужно написать и какие распоряжения оставить. Значит, решено?

Эллиот остановился рядом, поймал мой взгляд и заговорил тоном змея-искусителя:

– Ну же, миссис Керрик. Не понимаю ваших сомнений. Вы поможете мне, я помогу вам. Все прежние договоренности тоже в силе. Согласны?

И руку протянул.

Честная игра? Не смешите. Такие как он не могут не прятать туз в рукаве. И все же… Что мне остается?

Одной рукой я придержала одеяло на груди, а второй обхватила его пальцы:

– Хорошо, мистер Эллиот. Теперь мы в одной лодке.

Причем эта лодка – не наша.

Пуля 2. В сердце

Уходили мы с отливом. Пробирались по пирсу в темноте, словно какие-нибудь воришки. Благо, Эллиот заранее сходил на разведку (заодно раздобыв для Гарри вожделенный бинокль) и запомнил дорогу. И как он в такой мгле ориентируется?! По запаху, не иначе. Небо еще даже не начинало светлеть, а в темноте все лодки, как и кошки, серы.

Скользкий после бури деревянный настил. Ворчливый шорох моря. Далекие городские огни, еле различимые в тумане. Горячая ладонь Эллиота. И чувство, будто все это нереально. Я? Убегаю в ночь? С брюнетом? Да вы шутите!

Баркас походил на отдыхающего тюленя. Такой же толстобрюхий, вальяжный, тупоносый. Он лениво покачивался на воде, ближе-дальше, ближе-дальше, как любопытный, но осторожный зверь.

Эллиот выпустил мою ладонь и присел на корточки перед кнехтом, на который была наброшена цепь с замком. Тот послушно щелкнул и разомкнулся.

Брюнет перебросил вещи, затем, разбежавшись, легко перемахнул на палубу. Протянул руку:

– Прыгайте!

Я прикусила губу. Ну же, Милли! Тут всего ничего, метр, от силы полтора. Ерунда!

– Прыгайте же, скорее! – поторопил Эллиот.

Баркас, словно дразнясь, качался туда-сюда. А внизу – темная вода, на которой лениво колыхались какие-то бумажки и щепки. Одно неловкое движение и… Страх приморозил меня к месту.

– Милли.

Не знаю, как ему удавалось сочетать мягкость и властность, но ведь удавалось! Я с трудом подняла взгляд:

– Д-да?

– Смотрите на меня, – приказал он тихо. – Только на меня, вы поняли?

– Да.

Последовал новый приказ:

– Поднимите юбку.

Руки сами собой задрали подол до бедер. Правильно, он ведь будет путаться, мешать.

– Идите ко мне… – низкий голос, протянутая рука. И черные глаза – как абордажные крючья.

Паника накрыла уже в прыжке. Что я?..

Эллиот рывком втащил меня на палубу и быстро зажал рот:

– Тихо! – прошипел он. – Я отпущу, только не визжите. Нас могут услышать. Вы меня понимаете?

Меня колотило, как в лихорадке. И все-таки я сумела кивнуть.

Эллиот тяжко вздохнул, прижал меня к себе и шепнул на ухо:

– У меня нет времени ждать, пока вы успокоитесь. Что выбираете: пощечину или поцелуй?

– Виски, – попросила я хрипло. – Мне срочно нужно выпить.

Брюнет хмыкнул и отступил на шаг.

– Пришли в себя? Хорошо. Почему вы сразу не сказали, что боитесь воды?

Палуба покачивалась под моими ногами. К горлу подступила тошнота, и я тяжело сглотнула.

– Только иногда, в бурю, – призналась я, зажмурившись. – Мой старший брат… Он утонул на рыбалке. Я думала, что смогу… Простите.

Эллиот вздохнул.

– Ничего страшного. Посидите пока в рубке.

***

Я куталась в одеяло и смотрела, как Эллиот управляется с лодкой. Мотор пока запускать нельзя – шум нас выдаст, а ставить паруса при таком шквальном ветре глупо. Пришлось брюнету сесть на весла, и это зрелище – каюсь! – действовало на меня на редкость успокаивающе. Баркас послушно рассекал темную гладь, под рубашкой Эллиота перекатывались крепкие мышцы, смуглое лицо поблескивало от пота. Береговые огни постепенно отдалялись, наконец они превратились в россыпь светлячков.

Я начала клевать носом, сказывалась бессонная ночь. И, чтобы не уснуть, принялась хозяйничать. С собой мы прихватили печенье, немного выпивки и десяток бутербродов, к тому же в сундучке нашлись кое-какие припасы.

Так, кофе, спиртовка, бутылка коньяка, немного сахару, сухое молоко и шоколад. Недурно! А это еще что? Я вытащила с самого дна шелковый сверток, перевязанный лентой, потянула за кончик банта…

В хрустальном флаконе с замысловатой пробкой и радужной бляхой печати маслянисто поблескивали духи. Дорогая штучка! "Органза", творение Пьера Роже, парфюмера Ее Императорского Величества.

Хоть Острова и считаются частью Империи, на деле остаются всего лишь колонией. При ввозе товаров из метрополии приходится платить немалую пошлину. И правильно! Благодаря этому мы, контрабандисты, процветаем.

Нетрудно угадать, откуда взялся этот флакон.

– Что там у вас?

Голос Эллиота заставил меня вздрогнуть.

– Так, безделушка, – ответила я нехотя и сморгнула слезы. Надо будет передать жене Логана, хотя теперь этот подарок ее вряд ли порадует. – Хотите кофе? Я могу сварить.

Лицо его порозовело, рубашка на груди намокла, а на щеках снова проступила темная щетина. Выглядел он умиротворенным, почти счастливым.

– Спасибо, – брюнет уселся, с видимым наслаждением вытянул длинные ноги и повел плечами, разминая мышцы. – Вам стоит поспать, я пока подежурю. Дальше мы пойдем вдоль берега. Сможете держать парус?

Я кивнула и занялась спиртовкой. Несложная наука, особенно если лодка идет одним галсом. Брат учил меня когда-то, а такое забыть сложно. Главное, чтобы буря опять не разыгралась.

– Не должна, – ответил Эллиот вслух.

– Вы что же, еще и мысли читаете? – осведомилась я с подозрением. – Тоже магия? Вроде той, что вы использовали на причале?

– Что вы, – Эллиот по-кошачьи потянулся, подпер голову рукой. – Мы же не в цирке, так что никакого чтения мыслей.

– Тогда что это было? Там, на пирсе?

Чувствовать себя кроликом, который покорно шагает к змее… Меня передернуло.

Эллиот пожал плечами:

– Подчиняться сильнейшему – в природе человека. Это инстинкт.

– Даже брюнета? – усмехнулась и я, убирая с огня вскипевший кофе.

– У всех нас есть руки, ноги, голова… У некоторых даже мозг. Тут что блондины, что брюнеты, что рыжие одинаковы. Беда блондинов именно в том, что подчиниться они не смогли.

Я промолчала. Не скажу, чтобы я нежно любила альбов. Скорее терпела, как неизбежное зло – впрочем, как и брюнетов. Слишком все они зациклились на противостоянии. Слишком увлеклись. А ведь страдают от бесконечной войны, как всегда, невинные…

***

Кофе мы выпили в тишине. О чем говорить? Обсуждать планы? Дурная примета. Нельзя говорить о том, что будешь делать в порту, если только-только вышел в море.

Эллиот вернулся на палубу. Я же перебралась на рундук и, завернувшись в