Кипарисовый крест - Елена Дорош

выходила замуж, – кивнув, продолжил Перовский. – На свадьбу пригласили Зинаиду. Венчание было далеко, на Петербургской стороне. Как видно, это ее и спасло.

– Повезло ей.

– И не говори.

Черемисин откинулся в кресле и, помолчав, спросил:

– Ты упомянул перстень. Можешь описать точнее?

– Да. Александр даже набросок сделал.

Перовский положил на стол листок. Черемисин внимательно посмотрел на рисунок и кивнул.

Они помолчали, думая каждый о своем. Наконец Черемисин легонько стукнул ладонью по столу.

– Я займусь этим сам. Начальству докладывать не буду, привлекать агентов – только в случае крайней необходимости и самых надежных. Правильно я тебя понял?

– Ты всегда понимал меня правильно и, главное, без лишних слов.

Чуть улыбнувшись, Макар поднялся и протянул посетителю руку.

– Не стоит задерживаться здесь надолго. Если понадобится встреча, найду тебя сам.

Благодарно взглянув на товарища, Перовский попрощался и поспешил уйти.

Ни к чему привлекать излишнее внимание кого бы то ни было.

Он собирался немедленно встретиться с Сергеем, но Салтыков находился до вечера в карауле, поэтому разговор пришлось отложить.

Перовский решил, что все к лучшему. Неизвестно, как Сергей отнесется к тому, что его рекомендовали в провожатые к совершенно незнакомой особе.

Подумав об этом, Алексей Борисович вдруг сообразил, что ничего не знает о сердечных делах своего подопечного. Вдруг у того есть зазноба или даже невеста, которой он уже обещался и потому не захочет от нее уезжать?

– Вот будет фиаско, – побормотал Перовский и решил, что разговор прежде следует хорошенько обдумать.

Сергей, хоть и предан своему покровителю всей душой, характер имел военный, следовательно, умел не только подчиняться приказам, но и отстаивать то, что считал справедливым. Такого не согнешь. Ежели что против его совести, делать не станет.

К тому же Перовский уже успел заметить, что при всей неопытности и молодости объехать Салтыкова на кривой козе не так просто, как могло показаться на первый взгляд.

Эти качества всегда отличали Салтыковых, пусть и бастардов. Сергей, пожалуй, был одним из лучших в своем роду, и если бы не происхождение, мог добиться большего. Впрочем, кто сказал, что не добьется?

Оставшись один, Черемисин сдвинул на край стола все лежавшие на нем бумаги и, расчистив место, положил перед собой чистый лист.

Посидел немного, глядя на него и почесывая плешь, а потом написал вверху три имени – Мари, Анет, Зизи. И соединил стрелками, ведущими к имени «Зизи».

От Мари была проведена стрелочка к слову «Вологда» и поставлен знак вопроса. Тот же знак он поставил внизу стрелки, шедшей от Анет. От Зизи стрелка была самой длинной. Под ней Макар поставил букву «А» и еще несколько стрелок, каждая из которых заканчивалась тем же знаком. Получилось, что вопросов слишком много.

– Весьма, – пробормотал Черемисин, разглядывая свой опус, а потом взглянул на часы, поднялся и направился к шкафу в углу кабинета.

Порывшись, он достал облезлый полушубок и донельзя растоптанные сапоги. Внимательно оглядев подошву, Макар Ильич недовольно поцокал языком. Сапоги были из тех, что тачают в деревнях: пропитанной дегтем грубой кожи, подшитые «варными» нитками и без изысков. Ими считались цельные, без пришивного голенища, сделанные на косой колодке, – чтобы различались левый и правый, – да к тому же с «морщыной» и хорошо бы не менее пяти на каждом сапоге.

Часто используемые ныне сапоги не радовали порванной в нескольких местах подошвой – все же с промокшими ногами по городу долго не проходишь, – но других все равно не было.

Переодевшись, Черемисин напялил на плешь видавший виды малахай и торопливо вышел из кабинета.

Дежурный при виде начальства вытянулся, но удивления не выказал. Притерпелся за годы службы.

Перстень Мещерских

Путь Черемисина лежал в сторону Лиговки, в те места, куда приличные люди не показывают носа. Петербургские сыщики, напротив, наведываются в подобные места нередко, когда явно, для поимки преступников, а чаще – тайно, для встреч с агентами.

Заведение, в которое направлялся сыщик, было облюбовано давным-давно и с тех пор ни разу не обмануло его ожиданий. Народец тут собирался сплошь известный: все больше мелкое жулье да скупщики краденого, но тоже промышлявшие по мелочи. Посему проститутки в поисках клиентов заведение не жаловали – не разживешься – и появлялись крайне редко, что было большой удачей. Из-за баб чаще возникали свары и драки, что давало лишний повод для появления полиции, а это было ни к чему.

Черемисин шел прямиком и не оглядываясь, уверенный: тот, с кем он собирался говорить, давно его заметил и обязательно появится в трактире через некоторое время.

Макар Ильич успел выпить два стакана чаю с ситным – заваривали тут крепкий, как раз такой, какой он любил, да и хлеб из экономии пекли сами, потому и был он почти всегда свежим, – когда на пороге появился тот, кто был ему нужен.

Если бы пришлось описывать вошедшего одним словом, то лучше всего подошло бы: плюгавый, ибо плюгавость его была вызывающей и бросалась в глаза каждому. Маленький рост, редкая по тщедушности фигура и бесцветная физиономия с вечно слезящимися мышиными глазками. Посмотришь и скривишься – откуда такие берутся? А самые брезгливые еще и сплюнут – что за мелкая пакость?

Черемисин же глядел на вошедшего чуть ли не с нежностью, ибо это был лучший из его агентов – человек исключительного ума, хитрости и удачливости. И кличка у него была соответствующая заслугам – Счастливчик.

Продолжая неторопливо прихлебывать чай, сыщик дождался, когда, спросив водки и соленых огурцов с хреном, Счастливчик уселся за соседний стол спиной к спине с Черемисиным и тихо проговорил, почти не раскрывая рта:

– Глянь.

И снизу незаметно сунул в протянутую руку клочок бумаги.

Счастливчик, выждав, когда принесут заказанное, выпил, закусил, хрустя, и ответил:

– Вещица знатная.

– Видал раньше?

– Этот нет. А так, дело привычное. Чьи инициалы, полагаю, знать незачем?

– Правильно полагаешь. К делу это отношения не имеет.

– Когда и где пропал?

– Пятнадцать лет назад. Где – неизвестно, но у нас, в России. Может, его уже распилили.

– Камень заметный. Не затеряется.

– Изумруд редкий, верно, – продолжая баловаться чайком, ответил Макар Ильич. – Огранку рассмотри.

– Рассмотрел.

– Как думаешь, найдем?

– Попробовать можно, ежели осторожно, – ленивым голоском произнес Счастливчик, и Черемисин, как часто бывало, удивился его уверенности.

За пятнадцать лет с перстнем могло случиться все, что угодно. Сам он почти не сомневался, что задача невыполнима, тем поразительнее была реакция агента.

– В следующую пятницу. Здесь же, – отодвигая пустой стакан, проговорил Макар Ильич. – А ежели что…

– Не извольте беспокоиться, – ответил Счастливчик и крякнул, опрокинув в рот очередную рюмку водки. – Хороша, зараза!

Усмехнувшись, Черемисин выбрался из-за стола и, внимательно посмотрев