Стеклянная шестерёнка - Акили

Гай продолжал увлечённо рассказывать, а Инес и не заметила, как они вдвоём идут по улице и уже миновали незримую границу, отделяющую бедный квартал от района с офисами и конторами. Его ещё называли Бумажным, потому что здесь можно найти именно такую работу. Из открытых окон первых этажей часто раздавалось щёлканье печатных машинок и шелест страниц. Канцелярское бюро находилось в сердце этого района и являлось воплощением и наглядным памятником бюрократии.

– Как же вам удаётся предсказывать действия преступников? – спрашивала Инес. Ей хотелось, чтобы Гай продолжал говорить, и не важно о чём.

– Тут главное поставить себя на место преступника и полностью… представить себя им.

– Как это?

– Примерить на себя его биографию. Мыслить как он. Действовать исходя из того, что знает и чувствует он. Если вы что-то знаете, а преступник – нет, то вам следует забыть это, иначе не получится создать точную модель поведения.

– Как-то это… сложно.

– Здесь и впрямь нужна сноровка, – виновато улыбнулся Гай. – Ближайшая аналогия – это актёры. Играя на сцене, они уже знают, чем закончится пьеса, но не подают виду. Они растворяются в своей роли, забывая во время спектакля о себе настоящих, поэтому зритель полностью верит им.

– Стало быть, вы хороший актёр?

– Надеюсь. Иногда это пригождается.

Гай улыбался и шутил, а Инес хотелось, чтобы эта прогулка никогда не заканчивалась. Она вдруг глупо вспомнила, что не сказала ничего водителю, который должен был ждать её у школы. Но Эдельхейт тут же заверил, что отослал его заранее и обещал доставить «мистрис Браун» домой в целости и сохранности.

Они прошли через несколько улочек и вышли в небольшой дворик, где в окружении нескольких деревьев под бронзовым зонтиком стоял автоматон-скрипач. Желающие послушать музыку могли просто завести его ключом.

– Интересно, как он звучит!

Инес резко потянула к металлическому музыканту Эдельхейта, но он задел головой столб и ойкнул.

– Мистер Эдельхейт! Я… прошу прощения, ваша рана…

Как Инес за своей нелепой обидой могла забыть, что детектив недавно подверг себя большой опасности ради её семьи? А ведь это именно Инес убедила его помочь отцу.

– Ничего страшного. Бывает в моей работе и такое. Хотя обычно я сижу в спокойном кабинете юридической практики и раздаю консультации. Это скучно, и меня порой тянет разгадывать загадки криминального мира… вот до первой такой погони. После них с меня сбивает спесь, и я начинаю снова скучать по бумажкам.

Инес тихо хихикнула и вдруг посерьёзнела. Гай Эдельхейт много раз говорил, что приехал в Гласстон лишь в отпуск, а отпуск рано или поздно заканчивается. Каждый раз, думая об этом, Инес боялась спросить когда. Когда Гай покинет Гласстон? Придёт ли попрощаться? И пообещает ли однажды вернуться?

Эдельхейт начал поворачивать ключ на спине автоматона, и тот стал оживать: опущенная голова встрепенулась, искусно сделанные руки легли на инструмент, и зазвучала лиричная скрипка.

Гай протянул Инес руку:

– Разрешите пригласить вас на танец, Инес?

Щёки Инес покрыл смущённый румянец, а рука неуверенно потянулась к протянутой ладони в белой перчатке. Гай нежно притянул Инес к себе и закружил в лёгком танце под мелодию механической скрипки. Прекрасная музыка давно умершего классика и играющее её чудо техники. Человек, выглядящий как из прошлой эпохи, и женщина, возлагающая надежды на эпоху будущую.

Завод автоматона быстро начал иссякать, а музыка замедляться. Когда механические руки опустились в тишине, Гай и Инес всё ещё стояли близко друг к другу. Инес завороженно смотрела в магические разноцветные глаза, а губы становились всё ближе.

– Инес, позвольте спросить. Вы ведь хорошо знаете человека, который оклеветал вашего отца?

– Что? – очнулась как от сна Инес.

Эдельхейт расцепил их ладони, убрал руку с её талии и как ни в чём не бывало мягко уточнил:

– Вы написали мне имя, которое сообщил вам журналист. Вы общались с этим человеком?

– Ох, я бы не сказала, что общалась с ним. Но я много раз видела его на приёмах у графини. Как и многих, – запинаясь, ответила Инес.

– Вы не ходили к нему разбираться, почему он оклеветал вас?

– Нет. Я посчитала, что этим наврежу вашему расследованию.

– Вы правы, Инес. Я восхищён вашим терпением и чрезвычайно благодарен за него. И сейчас у меня возникла одна мысль.

«Он о расследовании думал, пока танцевал со мной?» – с едва скрываемым разочарованием подумала Инес.

– Какая мысль?

– Мне нужно её проверить. Я не могу предъявлять обвинений без прямых доказательств, а их порой не добыть… если следовать всем правилам закона.

– О чём вы говорите? – настороженно спросила Инес.

– Инес, мне нужна ваша помощь. Вы могли бы отвлечь нашего подозреваемого, пока я ищу доказательства среди его вещей? Уверяю вас, это безопасно. Просто поговорите с ним, но не упоминайте о клевете, ведь он уверен, что его имя не всплывёт в этой истории. Вы поможете мне?

Гай смотрел на неё с томящим ожиданием и просьбой. Его глаза гипнотизировали и словно сами вытягивали ответ.

– Да, – успела сказать Инес прежде, чем осознала это.

Хотя её и смутила формулировка «если следовать правилам закона», она бы всё равно согласилась. Только подумала бы тщательней… если бы не его взгляд.

– Благодарю вас. Похоже, нас ждёт совместное приключение. Пойдёмте же!

Инес, обескураженная и смущённая, позволила вывести себя из тишины сквера на шумные улицы Гласстона. Паромобили проносились в обе стороны с горячим ветром. Порой плотное движение создавало такой туман из пара, что улицы напоминали котельную. Но сегодня хотя бы не было плотного смога с фабрик. Однако цветущие водоросли с реки всё равно добавляли Гласстону неповторимый «аромат» в это время года.

Инес прикрыла нос платком. Большую часть времени она проводила в Вэст-Эдже, который находился далеко от Центральных улиц и фабрик. На работу и домой её всегда возил водитель, поэтому Инес была избавлена от большей части неудобств. Но так везло не всем.

– Говорят, тяжелее всего в трущобах. Там можно умереть от одного только воздуха, – пробормотала она вслух.

Гай услышал её и ответил:

– Верно. И не только от воздуха. От эпидемии тоже страдают прежде всего бедняки. И от произвола, к слову.

– Произвола?

– Я слышал, мистер Милсворд под железную дорогу выкупил у города землю, на которой стояли трущобы. Снесли две сотни домов, в которых жили тысячи людей.

– Какой ужас! Куда же они пошли после этого?

– Это никого не волновало. К тому же всё было зря. Там планировался тоннель для подземного поезда вашего отца, но, поскольку поезд взорвали на фабрике,