Спутник бросает тень - Анатоль Адольфович Имерманис

прямой дорогой. Скорость уменьшал только на перекрестках. Когда впереди появилось двадцатиэтажное здание, Мун снова взглянул на часы. Эксперимент удался только частично. Пегги заявила, что подъехала к магазину как раз к открытию — к девяти. Если бы удалось доказать, что за сорок минут это никак невозможно, то было бы ясно, что она лжет... Оказывается, теоретически это возможно, при условии, что Пегги действительно поймала такси. У дома Спитуэлла его нельзя было раздобыть, так как дорога была разворочена, а чтобы добраться до ровного асфальта, требовалось потерять несколько минут. И все же можно уложиться.

Неизвестно зачем, Мун вылез из машины и обошел магазин. Что же делать? Еще раз допрашивать Пегги? Торчать в управлении и выслушивать благоглупости Уиллоублейка и завиральные идеи Дейли? Неожиданно Мун вспомнил приглашение Лестера.

Но перед этим Мун обогнул здание универсального магазина. В комнатушке, где проживал Ахмед эль Ваади, теперь поселилась супружеская чета, недавно прибывшая с Филиппин. По их словам, египтянин уехал на родину, нанявшись стюардом на корабль.

Мун вспомнил рассказ араба о человеке, который дал ему доллар и поручил отнести письмо на почту. Его и теперь еще не оставляло инстинктивное чувство, что в этом рассказе имелось какое-то зернышко, только вот скорлупа не поддается. Жаль, что, занявшись исключительно Пегги, он махнул рукой на египтянина. А теперь уже ничего не поделаешь.

Болтая с филиппинцами, Мун вдруг увидел наколотый на гвоздь лотерейный билет. Такие билеты обычно продавали на почте.

— Это мистер Ваади нам подарил, — объяснила жена. — Сказал, что счастье принесет. В тот день, когда он его купил, рядом убили человека. А есть такая примета, слышали!

— Разрешите?

Интересно, ведь на билете должен быть штамп почтового отделения. Своеобразная реклама. В случае выигрыша игрок, придающий большое значение приметам, обратится опять туда. Так и есть — печать почтового отделения Святого Креста. План окрестной улицы Ван-Стратена крепко врезался в память инспектора. И Мун поставил на этом воображаемом плане воображаемый крестик. Да, это почтовое отделение самое ближнее к дому, где жил Спитуэлл. Значит, египтянин действительно направился на почту. Но тогда, значит, существовало и письмо?

Всю дорогу до двадцатого этажа, где находилось детективное бюро Лестера, Мун напряженно думал над этой историей с письмом.

Лестер встретил его как дорогого гостя.

— Ребята, это инспектор Мун, который сейчас распутывает историю на улице Ван-Стратена.

Детективы, отрываясь от телевизоров, с уважением поглядывали на Муна.

— Что тебя привело, старина? Только не рассказывай, что забежал навестить, соскучившись обо мне. Погляди, как мы работаем. Надеюсь, после этого изменишь свое мнение о частных детективах. Мы даже поставлены в лучшие условия. Вам еще надо ломать голову: где, кто, когда и как поймать? А у нас все как на ладони. Представь, что в зале номер пятнадцать кража. Я нажимаю кнопку и... Смотри на пятнадцатый экран!

Мун уставился на экран. Продавцы медленно прохаживаются мимо столиков, покупатели роются в товарах, кассирша постукивает на своей автоматической кассе. Все как обычно. Только в фигурах некоторых покупателей появилась какая-то напряженность! Седовласая дама, лениво и безмятежно сидевшая в кресле, неожиданно встала и подошла к телефону. И тут же раздался звонок.

— Успокойтесь, миссис Бейли. Проверка.

— Отлично! — похвалил Мун.

— Есть тут еще один момент. Украсть он украдет, но тут же передаст другому — вот и чист как агнец. Что ж, для этого у нас киноаппараты. Все, что привлекает наше внимание, фиксируется на пленке. Против такого доказательства бессилен любой адвокат. Хвастать — так хвастать до конца. Пошли, посмотришь.

Не дожидаясь согласия, Лестер потянул Муна в соседнее помещение, где находился проекционный аппарат. Свет погас, экран ожил. На экране виднелся нижний этаж магазина, большой вход за двойной решеткой, за решеткой — толпа, ожидающая открытия. Большие электрические часы над дверью показывали без одной минуты девять. Продавцы и кассиры торопливо занимали свои места. Одна из них на скорую руку подкрашивала губы.

— О, это не то, — сказал Лестер. — Здесь ничего интересного нет. Это мы пробовали аппаратуру в день открытия. Сейчас смотри...

Нет, нет, пусть остается! — нетерпеливо воскликнул Мун. Ему показалось, что он увидел за решеткой знакомое лицо. Вот стрелка прыгнула на девять. Решетки поплыли вверх. Люди хлынули в магазин. Первые уже подскакивали к продавцам. А это она! Ну да, она! Пегги Морнинг!

Вскочив и даже опрокинув кресло, Мун обратился к Лестеру:

— Прости, старина! Когда это снято?

— Я же сказал, пробная съемка. В день открытия, четвертого октября.

— Спасибо, Лестер! У тебя отлично поставлена работа. Был бы рад работать у тебя, когда меня выкинут из моего управления!

20

Лафайета в управлении не было. Мун позвонил ему домой. Ожидая в его приемной, инспектор нервно курил. Марджори уже дважды попросила его не дымить. Мун обещал не делать этого и тут же забывал обещание. Марджори открыла окно. Дым, завиваясь спиралями, вытекал на улицу. Почти бесшумно работала электрическая машинка Марджори. Зато за окном шума было хоть отбавляй. И это еще больше подстегивало нервы Муна.

— Ну, что случилось, Мун? — спросил Лафайет, когда они прошли в кабинет. — Почему такая спешка? Арестованная призналась?

— Нет. И не признается. Зато признаюсь я. Я допустил грубейшую ошибку. Эту девицу надо выпустить.

— Довольно странно, инспектор. То вы чуть не силой вырываете у меня ордер на арест. А теперь, когда накопилась целая куча доказательств и дело почти ясно, вы вдруг требуете освободить ее.

— Не могла она сбегать за газетой, вбежать наверх, убить Спитуэлла, опять сбежать вниз, отыскать такси и ровно в девять явиться в магазин. Если только у нее не было геликоптера...

— Мун, я еще раз повторяю! Эта девица могла и не убивать своими руками — достаточно, если она впустила убийцу. Копайте глубже. Приприте ее к стенке. Нам нужно ее признание, что она действовала по поручению красных. Вы слишком миндальничаете с нею.

Мун поднялся с места:

— Итак, согласны вы ее освободить?

— Нет! Потому что я дальновиднее вас. Иначе разве просидел бы я на этом месте десять лет? Я желаю добра вам. Не забывайте, что я могу в любую минуту передать это дело другому.

— Так сделайте это!

Мун выбежал из кабинета:

— Марджори, дайте бумаги!

Вырвав из ее рук лист, даже не присаживаясь, он трясущейся рукой написал:

«В связи с тем, что моя нервная система последнее время так