Искушение прощением - Донна Леон

Здесь также хранились дела, связанные с незаконным получением целого перечня документов: регистрационного удостоверения на автомобиль, страховки, водительских прав, результатов экзамена по вождению. Хотя все эти бумаги подлежали регистрации в центральном офисе, в Местре^[11], о любой незаконной попытке получить их в пределах коммуны немедленно извещали венецианскую полицию.

Самая толстая пачка документов в папке была связана с инцидентом, случившимся «на материке». Прочитав первый же протокол, Брунетти в очередной раз восхитился креативностью своих сограждан. О преступлении заявили врачи больницы, расположенной в Местре: за два дня в отделение неотложной помощи явились пятеро мужчин, и у каждого в ушной раковине было по миниатюрному радиоприемному устройству, причем оно находилось так глубоко, что извлечь его самостоятельно было невозможно. Пришлось ехать в больницу. Врачебный осмотр показал, что у всех пятерых к животу были прикреплены передающие устройства с крошечными видеокамерами, выведенными наружу через петлю для пуговицы на рубашке – повыше, на груди.

Четверо оказались пакистанцами, ни один не мог объясняться по-итальянски, так что пришлось вызвать сперва переводчика, а уже потом полицию. Выяснилось, что все пятеро посещали одну школу вождения в Местре и накануне провалили устный экзамен на знание дорожных знаков. Позже полиция установила, что передатчики им на животы прикрепили сотрудники автошколы, радиоприемники в уши – они же. Посредством камеры изображение дорожного знака, значение которого просил пояснить экзаменатор, передавалось «удаленному помощнику», который и диктовал экзаменуемому нужную информацию. Так эти люди сдавали экзамен и получали водительские права.

Брали за это две-три тысячи евро с человека, и за то время, пока схема не раскрылась, за рулем, скорее всего, оказалось несколько сот неквалифицированных водителей, причем не только автомобилей, но и большегрузов дальнего следования, и автопоездов.

В квестуре с содержимым папки ознакомились все без исключения, поэтому Брунетти решил оставить ее на столе – так водитель, отчаявшись вырулить из пробки, выезжает на аварийную полосу и по ней едет до ближайшей развязки.

Брунетти даже подозревал, что держит эту папку у себя для напоминания, каким изобретательным может быть человек, особенно если речь идет об обогащении.

Зазвонил телефон.

– Комиссарио, виче-квесторе на месте, – произнесла синьорина Элеттра особым тоном, давая понять: Патта стоит у ее стола.

– Уже иду! – ответил Брунетти, поднимаясь.

Когда он вошел в приемную, виче-квесторе по-прежнему возвышался возле секретарского стола: обсуждал с синьориной Элеттрой свое сегодняшнее расписание. Брунетти отметил и красивый осенний загар начальника, и его темно-серый костюм, которого раньше не видел. На костюме комиссар и сосредоточился, не вмешиваясь в разговор. Немая ласка, с которой пиджак обнимает широкие плечи Патты, мягкий изгиб ткани на единственном защипе у пояса… Взгляд Брунетти пробежал по рукаву и остановился на обшлаге, вернее, на петлях для пуговиц. Они действительно были обметаны вручную – деталь, всегда заставлявшая комиссара восхищаться мастерством портного.

Черные туфли виче-квесторе, несомненно, тоже изготовлены на заказ, а почти незаметная перфорация на носке – всего лишь способ подчеркнуть мягкость кожи. И эти шнурки с кисточками! Нравилось это Брунетти или нет, но туфли Патты были прекрасны.

– А, комиссарио! Доброе утро! – любезно поприветствовал его виче-квесторе. – Прошу вас ко мне в кабинет.

С годами Брунетти понял: Патта соотносит свою манеру речи с важностью персоны, к которой эта речь обращена. С квесторе он говорил на безупречном итальянском, недостижимом даже для коренных тосканцев^[12]. Так же – с синьориной Элеттрой. Палермский акцент усиливался прямо пропорционально понижению собеседника в ранге. Появлялись странные гласные; существительные женского рода внезапно приобретали окончание i; удвоенные ll превращались в dd; Madonna начинала звучать как Maronna; bello^[13] превращался в beddu. Временами у слов пропадала заглавная i и возвращалась на место, лишь завидев начальство или другую важную особу. Судя по сегодняшнему приветствию виче-квесторе, он, Брунетти, явно взлетел по карьерной лестнице, причем ступеней на пять. Правда, здравый смысл подсказывал ему: это ненадолго.

Патта вошел в кабинет первым, предоставив комиссару закрыть дверь. Виче-квесторе направился было к своему креслу, но потом передумал и опустился на стул для посетителей, стоявший у стола. Брунетти разместился на втором таком же стуле.

Когда оба уселись, Патта произнес:

– У меня к вам откровенный разговор, комиссарио.

Брунетти не воспользовался возможностью спросить, как же начальник разговаривал с ним раньше, а изобразил приятную заинтересованность. Хорошо хоть обошлось без долгих вступлений.

– У нас утечка, – сказал Патта.

– Утечка? – переспросил Брунетти, сдерживая желание посмотреть на потолок.

– Да, в квестуре, – продолжил начальник.

А, вот о какой утечке речь… Брунетти задумался. Что Патта имеет в виду? В последнее время ни в Il Gazzettino, ни в La Nuova di Venezia не появлялось никакого компромата. Другие источники тоже не сообщали об утечке информации из квестуры.

Так и не найдясь с ответом, Брунетти снова перевел взгляд на пиджак Патты, а потом и на петли ручной работы. Красота в глазах смотрящего… и созерцать ее всегда приятно.

– В чем дело, комиссарио? – осведомился Патта привычным инквизиторским тоном.

Не задумываясь – возможно, впервые за многие годы, – Брунетти ответил честно:

– Меня заинтересовали петли на вашем пиджаке, синьоре.

Патта в изумлении прижал правую руку к туловищу и уставился на обшлаг рукава, словно испугавшись, что Брунетти собирается украсть его пуговицы. Рассмотрев их как следует, начальник спросил:

– А что с ними?

Улыбка Брунетти была непринужденной.

– Я любуюсь ими, виче-квесторе.

– Петлями?

– Да.

– Вы считаете, что они какие-то особенные?

– По-моему, это очевидно, – сказал Брунетти. – Ручная работа. Приятно видеть такое аккуратное шитье. Это как пенка на кофе: она получается не всегда, и большинство людей не обращает на это внимания. Но когда она есть и ты ее видишь, кофе почему-то кажется вкуснее.

Лицо Патты смягчилось, и у Брунетти появилось странное чувство: ему показалось, что на душе у начальника стало легче; так радуешься, когда встречаешь друга там, где ожидал увидеть одних незнакомцев.

– Я нашел одного портного в Мольяно, – доверительно сообщил комиссару Патта и, быстро глянув на Брунетти, добавил: – Если хотите, могу дать его координаты.