От первого до последнего слова - Татьяна Устинова

Долгов сунул трубку в задний карман, посмотрел на лежащего иподнял глаза на людей, столпившихся вокруг.

– Еще пострадавшие есть?

– Там женщина… у нее лицо разбито, порезы… и… рука, кажется.

– И мужик из фуры ударился сильно. Небось сотрясение мозга унего.

– И еще парень какой-то, весь в крови.

Пульс под пальцами Долгова все учащался, и дыхание сталоповерхностным. Где, черт бы ее побрал, реанимация?!

– А парень, который в крови, идти может или нет? Иженщина?.. – спокойно спросил Долгов.

– Да, вроде они на ногах.

– Тогда пусть ко мне подойдут, я посмотрю.

Вдали завыла сирена, и Долгов оглянулся, но ничего неувидел. По закону подлости, это наверняка ГАИ, а не «Скорая»! Так всегдабывает, когда очень чего-нибудь ждешь.

Лежащий снова застонал, и Долгов сказал ему, чтобы тот,когда поправится, изложил на бумаге краткий курс менеджмента и прислал ему,Долгову, по электронной почте.

На третьем курсе на лекциях по общей хирургии профессорПотемин любил цитировать Бехтерева, который утверждал, что если больному послеразговора с врачом не стало легче, то это не врач.

Долгов помнил об этом всю жизнь.

Завывания сирены приближались, но машины все еще не быловидно.

– Вот он, который в крови! Вы его позвать велели!

Долгов быстро посмотрел. Широкоплечий человек в кожаной курткеи кожаных же штанах стоял, держась рукой за лоб. Крови было не слишком много,но все же подкапывало, и он все время морщился и пытался отряхнуть куртку.

– Голова болит?

– Все болит! – плачущим голосом сказал кожаный. – Где эта«Скорая», мать ее! И куртку всю изгадил, а я ее только купил! Во всем этотпридурок виноват! Машину раскурочил, а она новая, я ее только купил!..

И кожаный сделал движение, будто собирался пнуть лежащего наасфальте в бок.

– Ногу убери, – сказал Долгов совершенно спокойно, но как-тотак, что кожаный моментально съежился и пожух, снова забухтел что-то про своюкуртку и про то, что везде болит.

Из крайнего правого ряда, освещая вечереющее шоссевсполохами мигалки, протиснулась желтая реанимационная машина и стала рядом сдолговским джипом.

Долгов поднялся с коленей, давая место врачам со «Скорой».

– Что тут у вас?

– Разрыв тканей на бедре и, похоже, перелом. А может, простоушиб. Двусторонние переломы ребер, может быть, легкое задето, во рту былакровь, хотя пока нарушений дыхания нет.

– Харкал? – живо спросила женщина в желтой куртке, присела ираскрыла чемоданчик.

– Нет. Возможно, внутрибрюшное кровотечение. Притуплениевезде.

– Вы кто? – спросила женщина.

– Хирург.

– Поня-атно, – протянула она, пристраивая на иглу ампулу.Санитары раздвигали носилки. – Кололи что-нибудь?

Долгов усмехнулся.

– Обезболивающее из автомобильной аптечки.

– Ребята, давайте осторожненько переложим! Терпи, парень,уже немножко осталось! И там еще одна «Скорая» на подходе из сороковой сейчасбудет. А вы сами-то живы-здоровы, хирург?

– Да я просто мимо ехал.

– Поня-атно, – снова протянула женщина.

Санитары покатили носилки к распахнутым дверямреанимационной машины, люди расступились и снова вяло сомкнулись.

– В той машине еще кто-нибудь есть?

– Я не смотрел.

На ходу женщина заглянула в перевернутую машину, посмотрелана Долгова и отрицательно покачала головой.

– Ну все! – прокричала она сквозь автомобильный гул.

– С богом! – прокричал в ответ Долгов.

Желтые двери закрылись, «Скорая» тронулась и вдруг изо всехсил завыла сиреной, как будто в грудь воздуху набрала.

До приезда гаишников и еще одной «Скорой» Долгов врачевалмелкие порезы, ушибы и переломы. Собственно, перелом был только один, умаленькой плачущей женщины из машины, которая стояла поперек дороги, а водительфуры почти не пострадал, только говорил невнятно, и Долгов все не мог понять –то ли от шока, то ли у него такая речь, то ли он просто с бодуна.

Приехавшие гаишники первым делом осведомились, есть литрупы, и, узнав, что нет, а самого тяжелого увезла «Скорая», совершеннорасслабились. А и в самом деле, куда спешить-то?.. Подумаешь, авария! Такихаварий в день десяток бывает! А тут все обошлось – вон как их переколбасило, нотрупов нет! Считай, дешево отделались!

Пока замеряли расстояние, перекрыв МКАД совсем, пока ходиливокруг фуры, пока фотографировали повреждения, Долгов все бинтовал какие-тораны и объяснял фельдшеру со «Скорой», что плачущую женщину надо бы на рентген,а тому, что в кожаной куртке, хорошо бы томограф, потому как бровь у негорассечена довольно сильно, так что, скорее всего, головой он приложилсяизрядно.

Фельдшер слушал совершенно равнодушно.

– Вы кто?

– Хирург, – повторил Долгов, и фельдшер вдруг взглянул синтересом.

– А я вас знаю, – объявил он радостно, совершенно позабыв ипро женщину с переломом, и про парня с рассеченной бровью. – Вот, ей-богу,знаю!.. Вы по повышению квалификации лекции читали! Читали, да?

– По… какому повышению?

– Ну как же! В институте усовершенствования врачей. Читали?

Долгов, который только и делал, что где-то читалкакие-нибудь лекции, признался, что читал.

– Ну вот, я же говорю! – радостно сказал фельдшер. – А у насв то время семинарчик был в том же институте, и меня послали! Тоже вроде поповышению! Все хорошо, только заставили экзамен сдавать, а кто не сдал, тому,значит, зарплату не прибавили! Какая-то комиссия это называется! А!Квалификационная, вот какая!

Высоченный Долгов смотрел на него сверху вниз.

– Вот там я вас и засек! К вам еще народ ломился, в коридорестоял! Да?

Долгов пожал плечами.

– Может, вы поедете уже? – негромко спросил он уразговорчивого фельдшера. – Больные ждут. И перелом сложный.

– Да тут каждый день аварии! Видите, поворот какой! Мы сюдакак на работу ездим, хоть время засекай, ё-моё! Или утром, значит, или вечеромобязательно здесь кто-нибудь или перевернется, или вообще до смерти убьется! –Он еще посмотрел на Долгова, сияя улыбкой, показывая желтые прокуренные зубы. –Ну как же я вас узнал!.. Вот не ожидал!

– Я тоже не ожидал, – согласился Долгов таким тоном, чтофельдшер перестал улыбаться, посмотрел на него испуганно и подался в сторону«Скорой».