Маленькая невинная ложь - Дженнифер Линн Барнс

По-видимому, ежегодный квест Бала Симфонии был видеоквестом. Для нашего удобства были предоставлены лимузины. По плану мы должны были провести следующие пять часов – с этого момента и до полуночи, – гоняя по городу и снимая на видео, как мы выполняем различные задания, одобренные мамочками, перед известными местными достопримечательностями. Но чтобы узнать, перед какими именно, нужно отгадать несколько загадок.

Список в руках Лили содержал первую подсказку, которая должна была привести нас к первой достопримечательности, а та, в свою очередь, ко второй подсказке. Внизу карточки было напечатано первое задание:

Одна Дебютантка и один Кавалер должны станцевать танец маленьких утят под песню из Топ-40 на ваш выбор (пожалуйста, без ненормативной лексики).

– По-моему, я ошибся, согласившись быть единственным парнем в этой команде, – заявил Бун.

Кэмпбелл закатила глаза.

– Ты был рожден для этого, – заверила она. – А еще ты умеешь держать язык за зубами.

Ну вот и тот самый подвох, которого я так ждала.

– Могу я спросить, о чем Бун должен держать язык за зубами? – Убийственная вежливость Лили перешла на новый уровень.

– Все просто, – ответила Кэмпбелл. – Мы с моим дорогим кузеном Буном станцуем танец маленьких утят. Это будет самый лучший и самый смешной танец из всех, что вы видели. А потом я воспользуюсь тем, что нашему шоферу все происходящее до лампочки, и ненадолго слиняю.

– Куда слиняешь? – спросила Сэди-Грэйс.

Она была единственным присутствующим, кто серьезно полагал, что ему ответят на этот вопрос.

Как только Кэмпбелл с Буном станцевали танец маленьких утят, она сняла футболку и бросила ее в Сэди-Грэйс.

– Убери волосы под бейсболку. Мы примерно одного телосложения. Если тебя снимать только со спины, никто не заметит разницы.

И тут стало понятно, зачем Кэмпбелл так старалась, чтобы мы были одеты в одинаковые именные футболки.

Шесть недель назад, когда на вечеринке у бассейна я столкнулась лицом к лицу с нашей бывшей пленницей, она сказала, что мы трое – ее алиби. Я предположила – и как выяснилось, ошибочно, – что она имела в виду свое алиби на те выходные.

Возможно ли, что последние невыносимые четыре недели страданий Кэмпбелл просто испытывала свою власть над нами, чтобы убедиться, что сегодня вечером мы сделаем так, как она скажет?

Манипуляторша кинула свой телефон Лили.

– Я записала несколько фраз. Снимай Сэди-Грэйс, когда я типа буду говорить за кадром. Ладно, девочки, увидимся через пару часов.

Я посмотрела на Буна. Нас троих она шантажировала, а что насчет него?

– Не смотри на меня так, – мрачно сказал он. – Она знает, где я сплю.

Отлично. Пока мы будем разъезжать по городу, фотографируясь перед статуями и мемориальными досками, Кэмпбелл будет заниматься черт знает чем черт знает где. Каждая клеточка моего тела буквально вопила о том, что от этого не стоит ждать ничего хорошего.

И все же…

Кэмпбелл бочком подошла ко мне.

– Я чувствую некоторую нерешительность. И переживаю вместе с тобой. – Кэмпбелл слегка сжала мою руку. – Тебе станет легче, если я пообещаю, как девочка девочке, и поклянусь честью семьи, что мои намерения чисты?

Нет. Ответ был настолько очевидным, что я даже не стала утруждаться и произносить его. Да Кэмпбелл и не ждала, что я отвечу.

– Может, тебе станет легче, если я пообещаю, что после сегодняшнего вечера отдам это?

Она вытащила что-то из сумочки. Планшет.

– Записи с камер наблюдения тоже там, – сказала Кэмпбелл. – Я не делала копии. – В ее голосе в кои-то веки не звучало ни приторной сладости, ни намеков, ни угроз. – Клянусь, Сойер, это так, и я обещаю, что, если вы трое сделаете то, о чем я прошу, я отдам все, что у меня есть на Лили. На вас всех.

Она говорит правду. Шестое чувство подсказывало мне это, как оно подсказывало Лили, какой оттенок помады подойдет к строгому пастельному платью.

– Но еще я обещаю, – продолжила Кэмпбелл, – что если вы не сделаете этого, то я солью записи моего похищения и выложу в сеть все пикантные, но необрезанные фотки Лили.

И это тоже правда.

– В любом случае, – заключила Кэмпбелл, – все закончится в полночь.

Что бы ни задумала дочь сенатора и для чего бы ей ни понадобилось алиби, это было важнее, чем продолжать мучить нас.

Я считала ее избалованной южной красавицей, которая любит манипулировать людьми. Насколько же плохим может быть то, что она замыслила?

– Ну что, мы договорились? – спросила Кэмпбелл.

Я обернулась на Лили. Я попала в эту передрягу только из-за нее, но день за днем, неделя за неделей кузина нравилась мне все больше. Мы обе оказались жертвами шантажа, и это нас сблизило.

Я посмотрела на Кэмпбелл и тихо ответила:

– Договорились.

15 апреля, 17:49

– Сойер Тафт, – повторил Маки. Он определенно слышал, как это имя проскальзывало в болтовне девочек, но фамилия?

Тафт?

Это что-то новенькое.

– Вот такого роста. – Парень лениво показал рукой. – Дерзкая на язык. Дерется будь здоров.

«Боже мой, – подумал Маки. – А взломщица еще и драчунья».

Вслух же он сказал:

– Тафт? – Полицейский кашлянул. – Она имеет отношение к… э-э-э… к Тафтам из Роллинг-Хилс?

Семь месяцев назад

Глава 27

Нам потребовался час, чтобы записать на видео первые три задания, и примерно столько же, чтобы Сэди-Грэйс научилась притворяться Кэмпбелл. Мне же потребовалось два часа, чтобы осознать, как сильно все это давило на Лили. Уже шесть недель я жила в комнате напротив и теперь точно знала, что, когда кузина проводит рукой по волосам, а потом заправляет их за правое ухо – это дурной знак.

Чем больше Лили нервничала, тем сильнее было ее желание выглядеть идеально.

«О божечки! Я не могу на это смотреть…» Бун проигрывал запись голоса Кэмпбелл. Потом послышался ее громкий смех. Сэди-Грэйс в своей футболке стояла перед камерой и читала рэп о гражданской ответственности перед огромной статуей, руки которой были сложены в молитве.

У нее получалось чуть лучше, чем у Буна, когда тот изображал верблюда перед входом в местный зоопарк.

Лили держала в левой руке камеру, а правой в который раз поправляла волосы.

– Хватит. – Я решила прекратить мучения Сэди-Грэйс. Где-то в середине своего опуса она перешла от круговых движений ногами к батману, а это явно плохая примета.

– Ох, отлично! – Сэди-Грэйс тут же расслабилась и с облегчением выдохнула. – Мне никак не удавалось придумать рифму к слову «гостеприимство».

Она повернулась, чтобы достать следующую подсказку из основания сложенных