Три цвета надежды - Юлия Олеговна Чеснокова

было честно признаться, что нравится она ему, хочет встречаться, что скажет эксперт-женщина по этому поводу? В связи с собственной путаницей он не заметил легкого выдоха Ханы, убедившейся, что, похоже, у объекта её любви отношений никаких нет.

— А я всё не могла понять, что ж она то с одним, то с другим приезжает, — произнесла официантка, выразив в этой нейтральной фразе без каких-либо язвительных окрасов всю накопившуюся ревность. Выразила неуловимо и даже для себя неощутимо, не умела она быть злобной и пытаться очернить кого-то.

— Да мы просто регулярно тусуемся все вместе… — опять начал Шуга и остановил себя. Хватит, надо по делу. — Хана, а можно тебя спросить кое о чем? Как девушку, — та опять начала смущенно зреть ярко-розовой клубникой, захлопав глазами. — Да ничего неприличного, совершенно банальный вопрос, не поможешь? — Хана осторожно кивнула. — Как предложить девушке встречаться так, чтобы она не отказалась? — лицо слушавшей его переменилось от изумления, став ещё более невинным, чем обычно.

— Я не знаю, мне никогда не предлагали, — честно признала она.

— Идиоты, что ж! — прокомментировал Шуга жизнеутверждающе, хлопнув себя по ногам. — Но всё-таки? Представь, что предлагают. Как это должно прозвучать, чтоб ты прям поте… растаяла вся и захотела шуры-муры с ним, ну?

— Ну я не знаю… наверное, это должно прозвучать от кого-то, кого я хорошо знаю, и кто мне нравится.

— Допустим это присутствует. Тебя не испугает смелый напор? Что-то вроде «будь моей девушкой»? — Шуга изрек это какой-то замятой интонацией, словно учитель заставил делать пересказ плохо прочитанного произведения, но после этого решил исправить всё актерской игрой и подергал кокетливо бровью. Хана поморщилась.

— Нет, я б так отказала. Никуда не годится.

— А как тогда? — парень откинулся и, подумав мгновение, наклонился обратно, собрав лицо в кучу, словно хотел объявить о смерти старой бабушки: — Будешь встречаться со мной?

— Вообще нет! Такое ощущение, что если ответить «да», то поведут на казнь.

— Да блин! Что ж так сложно? Я вообще в полной растерянности, скажи сама уже, что надо сделать и как, какие слова произнести? — Хана обернулась, проверяя, что её не ждут, что работа не простаивает и что за ней никто не наблюдает. Повернулась обратно к Юнги и почесала затылок под резинкой для волос, поправив хвост и положив в окончании всех телодвижений ладони на коленки. Парень ждал.

— Мне кажется, — робко осмелилась она. — Что не отказала бы, если б меня не спрашивали.

— Это как? — сморщились складки между бровей Шуги, но он тряхнул челкой, и она скрыла их.

— Берешь за руку, стальным голосом и глядя в глаза говоришь: «Ты теперь моя». Всё, — сойдя на шепот выговорила Хана.

— То есть, эдакий хозяин положения и доминант? — переваривая, призадумался Сахарный. — Типа, мужик, который всё за тебя решает и берет всю ответственность?

— Оно самое. Брутальный, — тихо добавила Хана.

— У-у, какие скрытые и порочные желания, подозреваю, таятся в твоей душе, — расплылся Шуга, заставив девушку немного пожалеть об откровенности. — Черти-то водятся в тихом омуте, да? Хочется бури, волосы на кулак и чтоб расплющило по стене? — вспыхнув, официантка быстро подскочила, расправляя юбку.

— Я это так, просто сказала… — Шуга спохватился, что перепошлил и, поймав за руку знакомую, посадил обратно перед собой. Она безропотно подчинилась, скованная от стыда.

— Всё-всё, молчу. Помоги только отрепетировать. Позарез нужно! — Хана замерла, предоставив себя, как зрительницу и слушательницу, в полное распоряжение. Юнги взял её за руку, положив ладонь в свою и накрыв другой своей, опять прищурил глаза. Пальцами той руки, что оказалась снизу, он легко пощекотал центр ладони девушки. Его голос стал басистым и приглушенным, он уставился прямо ей в глаза: — С этой минуты ты моя, понятно? — Хана молча смотрела на него, не в силах попытаться забрать свою руку. Шуга затянул момент, чтобы он приобрел нужную выдержку и крепость, как спиртное. Только после этого появляется нужный эффект. Он считал секунды, прикидывая, когда лучше отмереть. На шестой он откинул нагнанный пафос, разулыбавшись: — Ну как?

— Хорошо, — моргнув, заверила девушка. — Да, вот так подойдёт.

— Там дальше ещё поцелуй как бы будет, — будто режиссер-сценарист замахал верхней рукой Сахарный, нижней продолжая придерживать ладонь Ханы, но она, наконец, вытянула её сама. — Ну, его не будем исполнять, — подмигнув в который раз, он встал. — Спасибо большое! Очень помогла… волнуюсь я, трушу…

— Не верю, вчера ты был такой смелый! — «Вчера я был такой смелый!» — вспомнил Шуга, как поцеловал Джинни.

— Вечер вечеру рознь… бывает рвешь, как лев, а бывает дрожишь, как заяц. Ладно, мне пора, я пойду.

— А… а как же чай? — опомнилась Хана, видя, как удаляется её недавно приобретенный приятель.

— Потом как-нибудь заскочу! — и он, сунув руки в рукава, укрылся от прохладного ветерка, опять налетевшего, стоило отойти в тень соседнего здания. Официантка смотрела на его ноги в светлых кроссовках, спешащих прочь, и искренне завидовала той, которая сегодня услышит от него те слова, что она ему подсказала. Конечно, если бы ей их сказал Джей-Хоуп, то счастью не было бы предела, но такой надежный и милый парень — тоже счастье! Шуга тем временем набирал сообщение Джинни: «Привет! Когда заканчиваешь учебу? Надо встретиться».

Джин сменил Чонгука, войдя в квартиру-клетку для Юны-Дами и, поставив пакет с кое-какой едой на пуфик, где только что сидел младший товарищ, принялся расшнуровывать ботинки. Пленница умудрялась сдерживать в себе всё, даже женское любопытство, и никогда не выходила посмотреть, кто же пришел охранять её следующим. Джин закрылся на все замки и, сунув ключ, переданный ему Чонгуком, в карман брюк, прошел на кухню. Соблазнить девушку! Джей-Хоуп, конечно, затейник и весельчак, но иногда его конкурсы и головоломки сильно напрягают. Нет, соблазнить — это, действительно, не так-то и тяжело, но тут же речь зашла о любви! Кто же способен искусственно зародить в ком-либо любовь? Тем более в такой трудной для понимания особе. Ещё при первом же контакте мужчина понял, что её даже зажечь тяжело, не то что заставить разгореться, что уж говорить о пожаре…

Врач принялся готовить ужин, обдумывая детали и выстраивая в голове тактику. Неискушенная девушка, двадцать четыре года. Если она в таком возрасте ни на что не повелась, то чем её таким совратишь теперь? Может, проблема в том, что она не подпускала никого слишком близко? Здесь ей негде укрыться. Близость, нарушение личного пространства, часто заставляет оступиться, если преподнести это, как надо.

Когда по квартире распространился аппетитный запах еды, Юна вышла откуда-то из глубин комнат, как всегда уложенная, ухоженная и отутюженная.