Три цвета надежды - Юлия Олеговна Чеснокова

языком целуются, — девушка покраснела, приложив свободную от букета руку к зардевшимся щекам поочередно. «Всегда» в её рассудке было Хосоком, который с первого же раза был принят за эталон. Но если попросить её воспроизвести для себя в подробностях его маневры и уловки в поцелуе, она бы не смогла, слишком уж всё было жарко, невероятно, нахрапом. — А ты без. И это всё равно было клёво.

— Я не могу зайти глубже, то есть, дальше, — сразу же исправился Шуга, желая шлепнуть себя за оговорку. — До разрешения Рэпмона. Я хотел попросить у него…

— Не надо! — замотала головой Джинни. «Брат всё выложит всем приятелям! И Хосоку». — Пока мы ничего не решили, пока нечего у него просить, спрашивать… и вообще, даже если надумаем встречаться, это наше дело ведь, так? Если увидит, что мы вместе, тогда и признаемся, а так — разве должны мы отчитываться? — Шуга, который, в общем-то, привык не то чтобы отчитываться, а держать друзей в курсе абсолютно всего, замялся, но согласно кивнул. И правда, это же его частная жизнь. Зачем сообщать специально? К слову — другое дело. — Я приду в себя и подумаю обо всем этом, — Джинни встала. — Спасибо за цветы ещё раз. Проводишь меня до дома? Мне надо ещё поучиться, так что не могу засиживаться, — Юнги с готовностью поднялся и, держа за руку свою подругу, повел её в сторону метро. Конечно, она может решить всё не в его пользу, испугается, не захочет… но он сегодняшний вечер уже не забудет! Он признался и не был послан, он получил взаимный поцелуй и, когда двое были уже у подъезда, получил очередной, в котором, не дожидаясь позволения Рэпмона, зашёл глубже, доказывая, что ничуть не хуже других парней. Прижав к себе Джинни, он не хотел отпускать её от себя больше никогда, но была пора прощаться, и, меряя шагами асфальт тротуара, Юнги побрел в одинокую кровать, ожидать лучшего, занимая ожидание мечтами о, возможно, несбыточном.

Не успев отправить в рот первую ложку, Юна посмотрела на дверь, приоткрывшуюся под плавным давлением плеча Джина. Молодой мужчина переступил порог, держа свою тарелку, и остановился.

— Могу составить компанию? Мне кажется, что есть в одиночестве достаточно скучно.

— «Достаточно» — это середина. Если достаточно скучно, значит, достаточно и весело, — холодно окатила его взглядом Дами. Не сдавшись и не стушевав перед этой мегерой, как её незаслуженно иногда обзывал Хосок, потому что для мегеры его нареченная не выражала и половины эмоций, не повышала голоса и уж тем более не кричала, Джин прошёл и уселся на стул с той стороны кровати, на которой сидела она, устроив еду на тумбочке.

— Я погляжу, ты любительница насыщенной жизни, в которой присутствует ну совершенно всё: тоска, грусть, уединение, равнодушие и меланхолия.

— А вы доктор-остряк, лечащий кариес неинтересными подколами? — бесстрастно парировала она.

— Моя профессия не даёт тебе покоя?

— Мне всё равно, кем вы работаете, — Юна сосредоточилась на еде, стараясь не смотреть на мужчину.

— Тогда не будем о ней говорить, дай отдохнуть от этих тем на выходных.

— Я с вами вообще могу не говорить. — Равномерное употребление приготовленного им ужина замирало на одну фразу и тут же продолжалось. Джин так роботоподобно есть не умел, и почему-то сомневался, что Юна ест так всегда. Это чистой воды показушничество. Выйди он вон, и будь это что-то из её любимых вкусностей, она подберет ноги под себя, заберется на постель, склонится над тарелкой и будет кушать, как обычная девочка, а не как запрограммированная леди.

— Если я перестану говорить, то буду очень непредсказуемо поступать. Потому что мыслить я не перестану, а вот озвучивание мыслей в качестве предупреждений производиться прекратит, — Юна положила ложку и, флегматично взмахнув ресницами, развернулась к Джину.

— Непредсказуемо? Вы серьёзно думаете, что в наше время можно быть непредсказуемым? Ну, хорошо, допустим, но это со мной не пройдёт. Что оригинального вы можете сделать? Станцевать танец муфлона-растамана? Встать и выйти, хлопнув дверью? Накинуться на меня и попытаться покорить африканской страстью? — перекинув ногу через ногу в своей обтягивающей юбке, Юна посмотрела в глаза Джину. — Ну, давай, мачо, яви подтекст своих глупых намеков, — опешивший, и немало, Джин, некоторое время так и просидел минут пять, не касаясь ужина. — Что, я оказалась более неожиданной? — Джин пошевелился, стараясь собраться и ответить чем-то достойным, но с такой двойственной и продуманной натурой он ещё никогда не сталкивался. Всё, что он слышал о Джи-Драгоне, будто предстало в женском облике: цинизм, хитрость, умение запутывать и скрываться за маской. Выронив вилку, он наклонился за ней и, слегка разлив подливку с тарелки, чертыхнулся и принялся приводить в порядок устроенный бардак. Отставил тарелку, поднял вилку, достал из кармана платок, звякнув в нем ключами, и стал затирать пятно на черных брюках. — М-да, — изрекла Юна. — С такой неловкостью, я не знаю, как вам доверяют свои зубы…

— Я растяпа исключительно в частной жизни, на работе я сосредотачиваюсь, — Джин огляделся, найдя, что вполне всё вытер, и сел на стул снова. Девушка смотрела на него с непередаваемой надменностью и издевкой.

— Я так и думала, что дальше бравады дело не пойдет. На словах ты просто герой-любовник, да? Каждый раз при встрече жрёшь мои ноги глазами, а когда я открыто предлагаю их рассматривать, ты вцепляешься в еду и жрёшь её, — цокнув языком, Юна отвернулась, подперев изящным жестом подбородок. — За это я всегда не любила мужчин: женщины у них в порядке ценностей слишком далеки от первого места. Зачем же нам ставить вас на пьедестал?

— У меня еда идёт вперед секса по вполне прагматическим задумкам, — дожевав очередную порцию, ответил Джин. — Голодный мужчина слаб, куда ему лезть в какие-то физические упражнение? Наелся — пожалуйста.

— Ты наелся? — бросила ему Юна, приподняв одну бровь.

— Ты расцветаешь прямо на глазах, — облизнул он губы, отставляя блюдо. — Ты точно девственница?

— Можешь не сомневаться. Дерзость не зависит от интимного опыта, — девушка забралась на кровать, и взгляд её как будто манил следом. — Знаешь, что ещё я знаю о мужчинах? Что если лечь безвольно, предоставляя себя в их распоряжение, то они не берут. Им не хватает смелости и отваги, или интриги… не знаю.

— Это где же ты таких дураков видела? — хмыкнул Джин.

— Да все вы.

— Хочешь поспорить?

— Хочешь проверить? — они вновь встретились глазами. Юна расстегнула верхнюю пуговицу блузки. — Ты не сможешь со мной переспать, — она легла на спину и, сомкнув пальцы на диафрагме, уставилась в потолок. — Смотри, я не сопротивляюсь, лежу