Тайна летнего лагеря - Рацлава Зарецкая

– Твой старший братишка не иначе влюбился? – хохотнул Снегов.

Я кивнула, соглашаясь с ним.

– Похоже на то. Я его с ней застукала в медкабинете в первый день. Они стояли друг к другу близко-близко, и Илья у Марьяны из волос жучка вынимал.

– Какие невинности! – Макса мой рассказ рассмешил еще больше.

– Вот он и не спит ночами из-за любви, – добавил Глеб, тоже посмеиваясь. – Бродит по лагерю и ловит нарушителей. Если еще когда-нибудь будем убегать после отбоя, надо быть осторожнее.

– Кста-а-ати, – протянула я, вспомнив, о чем хотела рассказать ребятам. – Нам уже сегодня ночью надо будет совершить новую вылазку.

У обоих парней глаза на лоб вылезли от моего заявления. У Снегова так вообще даже глаз задергался.

– Ты разобралась с подсказкой? – понял меня Глеб.

Я радостно кивнула.

– Мы не ту могилу искали. Алефтина – не родная мать бабы Кати. Она – ее мачеха. А родную звали Лилией, она умерла в родах.

– Это, что, нам опять на кладбище чапать?! – фальцетом произнес шокированный Максим.

– Не хочешь, не иди. Тебя никто не заставляет.

Сказав это, я поднырнула и поплыла к берегу. От долгого пребывания в прохладном пруду я озябла, и теперь мне хотелось понежится на солнышке и перекусить чипсами.

Глава 15

Глеб

После долгой и эмоциональной речи Снегова на тему небезопасности ночных походов мы единогласно решили отправиться на кладбище после ужина. Правда, пришлось отпрашиваться у Ильи, который сначала никак не хотел нас отпускать. Нам повезло, что рядом с ним в тот момент была его пассия Марьяна, которая выступила на нашей стороне и попросила Илью нам уступить. В итоге наш вожатый недовольно буркнул, что мы можем пойти гулять в Дубки с условием, что в девять вечера мы втроем уже будем в своих комнатах.

Разумеется, мы все дали ему честное пионерское слово, вот только нам, да и Илье, я думаю, с трудом верилось, что мы вернемся вовремя. Про так называемого «лесного духа» мы нашему вожатому ничего не сказали. Еще сочтет нас ненормальными и вообще никуда не пустит дальше своего корпуса.

Так как мы покидали лагерь официально, путь наш лежал не через лес, а через проселочную дорогу и поле.

– Вот это другое дело! – радовался Макс, бодро шагая по дороге. – Светло, не страшно, птички поют! Красота!

Я был с ним полностью согласен. До вчерашнего инцидента мне было не страшно ходить по ночному лесу, однако теперь мне хотелось на некоторое время воздержаться от ночных походов по чащам и по кладбищам тоже. Здравый смысл говорил мне, что увиденному в лесу есть разумное объяснение. То, что мы видели, никак не может быть призраком. Скорее всего, это был человек. Вот только кому надо бродить по лесу ночью с ног до головы в белом? Разве что убийце, который понял, что мы тоже ищем клад…

Я скосил взгляд на Наташу, которая молчала всю дорогу – даже над Максом не подшучивала. После сегодняшнего пребывания на пляже у нее немного покраснел ее вздернутый носик, а на плечах обозначились четкие веснушки. Я смотрел на ее аккуратные и хрупкие плечи, ощущая потребность коснутся их, пробежаться по ним пальцами и поцеловать россыпь веснушек.

Интересно, ей действительно нравится этот смазливый Игнат?

В молчании мы вошли на кладбище и осмотрелись.

– Случайно твоя отменная память на могилы не подскажет нам, где искать ту, что принадлежит Лилии? – обратилась Наташа к Снегову.

Максим поджал губы и, прикрыв глаза, медленно помотал головой.

– Ясно, – вздохнула Наташа. – Значит, разделяемся и ищем.

Мы с Максом послушно кивнули и разбрелись по разным сторонам.

Кладбище – настоящая находка для любящего прогулки интроверта! Можно спокойно бродить среди могил, читать имена и высчитывать годы жизни. Есть, где посидеть и подумать о тщетности бытия, и даже можно перекусить конфетами.

Могилы и мертвецы меня никогда не пугали. Даже по кладбищу братьев-капуцинов в Палермо я бродил без всякого страха, с интересом рассматривая мумий, выставленных в коридорах под сводами монастыря. Боялся я живых, которые, в отличии от мертвых, как раз могут здорово навредить.

– Ребята, я нашла! – спустя некоторое время крикнула Наташа.

Могила первой жены Алексея Самойлова значительно выделялась среди остальных могил. На памятнике из белоснежного мрамора с резными краями был высечен изящный женский профиль. Чуть ниже – имя умершей и годы жизни, а еще ниже и правее красовался цветок лилии.

Мы втроем осмотрели могилу и не обнаружили ничего необычного, кроме, разве что, высеченного на такой же белой могильной плите печального стихотворения.

Мы были счастливы в том месте,

Где Бог за нами наблюдал.

Подал я руку там невесте,

Любовь до гроба обещал.

Но радость длилась лишь мгновенье —

В гробу теперь моя любовь.

И, пребывающий в забвенье,

В руках держу ее я кровь.

Наташа в задумчивости достала из кармана ветровки фотографию и уставилась на написанную на обороте подсказку.

– Может, тут есть какой-то скрытый механизм? – предположил я, ощупывая холодный мрамор памятника.

– Да тут все просто. – Снегов взглянул на подсказку на фотографии и с отвращением кивнул на могилу: – Клад внутри.

Мы с Наташей хмуро уставились на него.

– С чего ты это взял? – поинтересовался я.

– «Я схороню в земле остаток», – процитировал Снегов. – Все очевидно: он спрятал остатки от сокровищ в могиле жены.

– Если так, то он ненормальный, – сделал вывод я. – Дочери же придется эксгумировать останки матери.

– Может, он ошибся, когда писал подсказку? Вместо «останки» написал «остаток», – предположила Наташа.

Максим пожал плечами, а я достал телефон и на всякий случай сделал несколько фотографий стихотворения на могильной плите – одно со вспышкой, а второе без. Качество оставляло желать лучшего, но, если напрячься, слова прочитать было можно.

Сразу возвращаться в лагерь никто из нас не хотел, поэтому мы решили прогуляться по вечерней деревне, перед этим зайдя в палатку и купив там мороженое и чипсы.

– Ненавижу с паприкой, – пробормотала Наташа, отправив в рот очередную горсть чипсов.

– Зачем тогда брала? – не понял я.

– Там больше никаких не было.

– Да ладно, вкусно, – заметил Макс.

Ему всегда все было вкусно. Даже подгоревшая корочка от мерзкой запеканки в лагерной столовой. Снегов ел все, что ему дадут. Я, конечно, тоже не привереда, но эта запеканка была просто ужасной.

– Глеб, покажи фото со стихотворением, – попросила Наташа.

Я вынул телефон из кармана джинсов и протянул