Последнее отражение - Наталья Николаевна Тимошенко

– Понимаю, понимаю. Что ж, ваш предок, немного погрустив о безвозвратно утерянном прошлом, начал захаживать в один дом, хорошо известный в узких кругах. Хозяйка его, Мария Крамер, зналась с нечистой силой, как говорили люди. В наш прогрессивный век к такому принято относиться скептически, но кое-какие способности у нее наверняка были. По пятницам в стенах ее дома происходили по-настоящему жуткие вещи. Мария проводила спиритические сеансы, гадала, принимала у себя дам и господ из высшего общества, желающих пообщаться с покойными, узнать свою судьбу или снять порчу. Слухи ходили разные. Кто-то утверждал, что Мария умела входить в транс, а потом часами диктовала послания от давно умерших. Другие говорили, что это всего лишь мистификация. Она хранила у себя какие-то старинные книги, запрещенные молитвенники, амулеты и даже заспиртованные фрагменты животных. Соседи шептались, что однажды после сеанса у одной из ее клиенток начались страшные ночные кошмары. Такие, что та в конце концов сошла с ума и была отправлена в лечебницу. Мария же как ни в чем не бывало продолжала приемы, будто питаемая чужим страхом и несчастьями. Она славилась необычайной проницательностью и знанием того, чего знать не могла. Некоторые уверяли, что в ее доме поселилось что-то… чужое. Что по ночам из-под лестницы слышался шелест, а в зеркале на втором этаже можно было увидеть лицо вовсе не свое. Кстати, насчет зеркал! – оживился Браун. – Есть легенда, что Мария была владелицей одной редкой вещи: зеркала, предсказывающего смерть.

Стефан напрягся, даже чай пить перестал. Это было именно то, что его интересовало.

– Зеркала, предсказывающего смерть? – очень натурально поежилась Лина, будто слышала о нем впервые.

– Именно так! – по лицу Брауна скользнула довольная улыбка, будто он был рад, что смог впечатлить – или напугать? – свою гостью. – Говорили, что зеркало досталось Марии от ее бабки по материнской линии – Евы Хеллер, женщины, изгнанной из деревни где-то на севере Австрии за обвинения в колдовстве в конце восемнадцатого века. Якобы та занималась лечением травами, но после смерти ребенка, которого она лечила, ее обвинили в том, что она «увела душу младенца в зеркало». Откуда именно взялось зеркало у Евы, мне выяснить не удалось. Но вроде как его корни уходят примерно в пятнадцатый век. И хоть считалось, что каждый, кто посмотрит в зеркало, увидит свою смерть, некоторые говорили, что зеркало не предсказывает, а призывает смерть. Хозяин – а точнее, хозяйка зеркала – таким образом отводит смерть от себя и живет если не вечно, то очень долго. Подносит зеркалу жертвоприношение, а то в знак благодарности дарит молодость и здоровье. В одном источнике я даже встречал мнение, что не было никакой Марии Крамер, что Мария и есть сама Ева Хеллер. А внучкой своей назвалась, чтобы объяснить не изменившуюся с годами внешность. Мария давала заглянуть в зеркало лишь избранным, сама же никогда в него не смотрелась при свидетелях. Возможно, потому что зеркало отразило бы ее настоящий возраст и показало всем глубокую старуху вместо молодой привлекательной женщины. Кстати, – Браун улыбнулся еще загадочнее, – есть мнение, что именно вашему предку досталось это зеркало. Вроде как он пришел к Марии в неурочный час и смог завладеть вещицей. Мария после этого скончалась, поскольку ей было уже много лет, и только зеркало поддерживало в ней жизнь.

В Лине погибла настоящая актриса. Она так искренне сыграла смесь ужаса и любопытства, что даже Стефан ей на мгновение поверил, что уж говорить про старого коллекционера!

– И куда же оно делось потом? – шепотом спросила Лина.

– Увы, – Браун огорченно развел руками. – Мне не удалось его отследить. Возможно, после смерти вашего предка его вместе со всеми остальными вещами продали с аукциона, но никаких упоминаний об этом я не нашел.

Стефан тихонько выдохнул. Если об этом нет упоминаний, возможно, зеркало все еще там, в заброшенном теперь доме. И именно ему удастся его отыскать. Стефану очень нужно его отыскать.

В своем дневнике Ордынский писал, что, придя в неурочный час, увидел превратившуюся в скелет Марию и лишь потом завладел зеркалом. Но Стефан вполне допускал и то, что в своих записках Всеволод мог приврать, а на самом деле было так, как и сказал Браун: Ордынский украл зеркало, и лишь после этого Мария скончалась. Да, он писал об этом в личном дневнике, а не в заметке в газете, но он мог пытаться обелить себя хотя бы перед самим собой. Или же искренне заблуждаться. Стефану казалось, что записки писал не совсем здоровый психически человек. Мария и ее зеркало как-то влияли на графа.

– А что стало дальше с Ордынским? – поинтересовалась тем временем Лина. – Он ведь умер не в том доме, а в Зальцбурге, насколько мне известно.

– Именно так, – кивнул Браун. – В Вене он прожил до 1868-го года, а затем продал дом и уехал в Зальцбург. Поскольку он показался мне необычной личностью, я пытался проследить его дальнейшую судьбу даже после того, как он уехал из интересной мне местности, но почти ничего не нашел. В Зальцбурге он вел жизнь отшельника и вскоре умер. Если и занимался какими-то практиками, то тихо. Так что вся его активно-мистическая жизнь пришлась на Вену. Как будто после того как Мария умерла и зеркало досталось ему, он занял ее место. Сеансы по пятницам не устраивал, как она, но и без того хватало необычного. Он занялся совсем другими вещами.

– Что именно он делал? – спросила Лина.

– Согласно некоторым письмам, Ордынский сосредоточился на изучении алхимических и герметических текстов. Его интересовали древние трактаты, особенно те, что касались связи души и зеркального отражения. В его записях есть упоминания о так называемых «оптических ловушках» – магических объектах, в которых может сохраняться часть сущности человека. Я не могу сказать точно, что он имел в виду, но звучит это тревожно.

– Звучит так, будто он верил, что зеркало можно использовать для чего-то большего, чем просто предсказания, – задумчиво сказала Лина.

– Да. И, похоже, он действительно что-то знал. После долгого перерыва он возобновил общение с аптекарем Гриммером. В те времена аптекари часто имели дело с алхимиками, обменивались знаниями о травах, редких веществах, странных природных явлениях. Судя по письмам, они снова начали работать вместе, и Гриммер даже сделал для него несколько особых составов: настоев, мазей, возможно, чернил или растворов для обработки стекла.

– Зачем? – уточнил Стефан.

– Возможно, Ордынский пытался изменить свойства зеркала, – развел руками Браун. – Или усилить их. В одном из писем упоминается фраза speculum animae – «зеркало души». Явно не бытовой предмет. А если вспомнить, что у него были знания в области символики, старославянских обрядов и европейской магии…

– То выходит, он не просто стал новым владельцем зеркала. Он стал его хранителем. Или даже его узником, – тихо закончила Лина.

Браун кивнул.

– Думаю, он понимал всю опасность, что таит в себе зеркало. Не зря же наложил на него заклятие.

– Заклятие? – переспросил Стефан.

– Ордынский очень хорошо спрятал зеркало, был уверен, что его никто не найдет. Но все же зеркало имело над ним некую власть и будто бы заставляло вести дневник. Ордынский писал, что не в состоянии бросить записки, хотя и понимал, что по ним кто-то может догадаться, где оно хранится. Несколько раз пытался сжечь тетрадь, но огонь не брал ее. Тогда он наложил заклятие. Тот, кто завладеет дневником силой, чтобы найти зеркало, погибнет. Зеркало убьет его даже на расстоянии.

Стефан поежился. Он завладел дневником силой. Правда, фактически завладела им силой Лу. И если заклятие – правда, кто из них в опасности?

– А откуда вы все это знаете? – поинтересовалась тем временем Лина.

– Так получилось, что ко мне попала часть дневника, – пояснил Браун. – Несколько листов. Я купил их на барахолке еще лет тридцать назад. Даже не сразу понял, что это дневник того самого Ордынского, что владел домом на соседней улице. Там как раз и было написано о заклятии.

– А о самом местонахождении зеркала? – осторожно уточнил Стефан.

– Ордынский