Рассказы - Роберт Альберт Блох

— Я умираю с голоду, — выдохнул он. — Я так голоден, что готов съесть лошадь. Так что лучше принеси мне один из тех гамбургеров, что ты подаешь.

Когда официант отошел, я откинулся на спинку стула и посмотрел в пылающее лицо Фипа.

— Ну и загар у тебя, — заметил я. — Где ты был?

— Нигде, — пожал плечами Фип.

— Тогда откуда у тебя такой загар?

— Как я уже сказал — ниоткуда.

— Я имею в виду, ты часто бывал на улице?

— Это не имеет значения, — сказал Левша. — В помещении или на улице нигде не загоришь.

— Но ты весь загорел.

— Ага. Загорел нигде.

Я сдался.

— И похоже, мы быстро идем в никуда, — пробормотал я.

— Нет, — сказал Левша Фип. — У тебя должна быть одна из этих вещей, чтобы никуда не попасть.

— Какая вещь?

— Ну, та, в какую меня посадили, чтобы никуда не попасть. Это место, где я загорел докрасна. Нигде. Потому что именно там находится Солнце, когда оно скрывается за облаками.

— Ты хочешь сказать, что нигде нет места?

Левша Фип кивнул.

— Конечно, это так. Все очень просто.

— Просто? Ты с ума сошел! — взорвался я. — Кто такие «они»? И во что они тебя засунули, чтобы отправить туда?

— Я отвечу на твои вопросы в порядке очередности, — сказал Фип. — Во-первых я не знаю, где нигде, потому что это не так, на самом деле. Во-вторых, это ребята из Института. И третье. Я не помню названия вещи, в которую меня поместили, но когда я вышел, то был словно в смирительной рубашке.

— Прекрасное объяснение, — саркастически бросил я. — Нигде нет места, которое не было бы! И что это за поход в какой-то институт? Тебя ведь не заперли в дурдоме, Левша?

— Нет, но я почти готов к этому после того, через что только что прошел. У меня был тяжелый случай помрачения рассудка.

Я встал.

— Ну, я не могу понять, что ты пытаешься мне сказать, — вздохнул я. — И я должен идти.

— Не так быстро, — Фип вежливо остановил мой шаг, наступив мне на ноги. — Я тебе все объясню, — предложил он. — Эта история будет тебе интересна.

— Наверное, ерунда, — пробормотал я себе под нос.

Но Фип медленно усадил меня на место. Затем, наклонившись вперед, он быстро заработал языком.

***

На днях я шел по улице, изо всех сил стараясь не выглядеть старьевщиком, потому что я определенно вылез со свалки. Я был в таком оцепенении, что даже не смотрел, куда иду, — на самом деле я прошел мимо трех таверн подряд. На самом деле это не имеет значения, потому что если я пойду в таверну, кто-нибудь может принять меня за крендель — так меня переклинивает. Я так поиздержался, что всерьез подумываю о том, чтобы ходить на руках, чтобы сэкономить резину на каблуках. Я как раз думал о том, чтобы спуститься на тротуар и попробовать, когда услышал голос сверху, кричащий: «Эй, ты!»

Я смотрю вверх. Я стою перед большим серым зданием с табличкой, на которой написано «Институт лошадиных крекеров». А наверху, в окне второго этажа, этот парень высунул голову и смотрит на меня.

— Привет, — говорит. — Хочешь заработать пятьдесят баксов?

Я сглатываю.

— Да, что у тебя там? — спрашиваю я. — Подделочная машина?

— Нет. Это предложение на уровне, — кричит он в ответ. — Или, скорее, на втором этаже. Второй этаж этого здания. Иди прямо сюда.

Так что же я теряю, кроме резиновых каблуков? Я направляюсь к двери и поднимаюсь по лестнице. На лестничной площадке находится большая дверь, которая также помечена табличкой как институт лошадиных крекеров. Я открываю ее и вхожу. Я попадаю в большую комнату, выложенную белым кафелем. Она имеет высокий потолок и множество люминесцентных светильников. Помещение заполнено длинными столами, заставленными серебряными трубками и стеклянными банками.

Парень у окна подбегает ко мне, пока я оглядываюсь.

— Что это за заведение? — спрашиваю я, вежливо протягивая ему сигару.

— Да ведь это лаборатория, — говорит он мне.

Я озадаченно смотрю на него.

— Я всегда считал, что лаборатория-это место, где можно помыть руки.

Парень долго смотрит на меня, а потом улыбается.

— Отлично, — говорит он. — Так я и думал.

Естественно, мне нравятся комплименты, но также интересно, что он выуживает. Поэтому я тоже долго смотрю на него. Это довольно толстый, упитанный парень. Но судя по длинному белому халату и очкам, которые он носит, что-то вроде доктора. На самом деле я почти готов показать ему язык и сказать «Ааааа», когда другая дверь открывается в конце комнаты и в лабораторию входит второй персонаж.

Этот почти дубликат первого. Он также низенький и толстый, и носит очки. Теперь они широко улыбаются, стоя рядом и глядя на меня.

— Жаль, что у меня нет «Унесенных ветром», чтобы встать между вами, — говорю я им. — Потому что из вас получилась бы хорошая пара книжных подставок.

Вторая личность хлопает своего партнера по плечу.

— Замечательно, — шепчет он. — Посмотрите на его лобные доли! Он почти кретин!

— Еще лучше, — говорит первый. — Если эксперимент провалится, это не будет потерей для общества. На мой взгляд, он выглядит полным идиотом.

— Перестаньте льстить, — говорю я им. — Кто вы, птички, такие, и кто из вас гусь, который снесет мне пятьдесят золотых яиц?

Первый малыш подходит и кланяется.

— Позвольте представиться, — мурлычет он. — Меня зовут Сильвестр Скитч. А этот джентльмен — Мордехай Митч.

— Скитч и Митч, да? — говорю я. — Вы что, из водевиля?

— Только не говорите мне, что наши имена вам незнакомы. — рычит Скитч.

Я качаю головой.

— Вы не знаете Сильвестра Скича и Мордехая Митча, знаменитых руководителей института крекеров?

Я продолжаю качать головой. Митч хмуро смотрит на меня.

— Вы не знаете о наших научных экспериментах по атомной энергии? Вам не известен наш тезис о синхронизации молекулярных пульсаций? Неужели вы даже не в курсе нашей работы в области электронного распада?

Я качаю головой так сильно, что это похож на солонку, из которой сыплется перхоть.

— Я ничего не знаю, — говорю им. — И я не знаю, что за дурацкие дела вы, парни, затеяли. Меня интересуют только пятьдесят кусков, о которых я услышал на улице.

Скитч пожимает плечами.

— Это не совсем тот настрой, с которым следует подходить к важному эксперименту, — говорит он. — Разве вы не чувствуете возвышенного духовного рвения мученика научных исследований?

— Послушай, брат, — отвечаю я. — Все, что я чувствую, — это дыру в кармане, которую можно залатать пятьюдесятью баксами. Итак, что мне нужно сделать, чтобы получить их?

— Я объясню, — говорит Митч, отталкивая плечом