Пирожки со вкусом преступления - Селия Брук

– Если их с Рафферти посадить в одну банку, они сожрут друг друга, как два паука! – радостно объявила Бет, когда дверь за Джорджиной захлопнулась.

Мэри устало присела за стойку. Хлопот у нее хватало. Всю ночь она и близняшки выпекали пирожные, которые будут выставлены в ее фирменной лавочке на конкурсе. Ряды симпатичных деревянных домиков уже выставили вокруг озера, украсив шариками и фирменными флажками конкурса. Горожане, которые с нетерпением ждали события, дружно и с энтузиазмом помогали организаторам украшать парк. Эммет и еще несколько крепких мужчин установили вдоль дорожек столики для гостей. Дизайнер лично занимался покраской каждого столика и, по единому мнению жителей Уиллоу-Брук, справился с этим просто феерично. Столики получились яркого канареечного цвета и очень гармонировали с зеленью парка и холодной синевой озера. Большой открытый павильон судей и концертную сцену устанавливали всем городом. Оркестр Уиллоу-колледжа целыми днями репетировал праздничную мелодию к открытию конкурса, расставив стульчики и пюпитры прямо на траве. С приятным музыкальным сопровождением работа у горожан сразу пошла веселее. Семейство Грейди явилось полным составом вместе с замученной няней, которая считала дни до своей свадьбы, после которой она сможет сбежать с мужем в Саммерлейк и забыть об ораве вопящих мальчишек. Выводок Грейди носился по дорожкам парка и срывал шарики и флажки, за что получил нагоняй от отца. Грейди-старший заставил каждого сорванца развесить все обратно, а потом вручил сыновьям кисточки и заставил красить бордюры вдоль дорожек.

Такое внимание к празднику было неслучайно – в Уиллоу-Брук нечасто заглядывали гости, а конкурс всегда вызывал наплыв гостей и журналистов, поэтому всем жителям хотелось представить свой городок в выгодном свете.

Рано утром Мэри воспользовалась старым «Фиатом» Бет и отвезла первую партию пирожных к своему конкурсному ларьку. В Парке уже царило небольшое оживление. Некоторые гости решили прийти пораньше, чтобы ничего не пропустить. Движение в Уиллоу-Брук стало оживленным – публика стекалась со всех концов графства, а некоторые путешественники прибывали даже из других концов страны, привлеченные слухами и новостными репортажами. Мэри вздохнула, выгружая лотки с аппетитными тарталетками, – она понимала, что ажиотаж вокруг конкурса вызван печальным происшествием с Рафферти. Ей хотелось бы, чтобы все прошло по-другому – спокойно и без навязчивых фотовспышек. Олсен, крутившийся в парке с раннего утра, успел уже надоесть ей, щелкая затвором фотоаппарата со скоростью печатной машинки.

Эммет остался приглядеть за конкурсным ларьком, а Мэри отправилась в пекарню. Здесь у нее выдалась свободная минутка, чтобы попить чаю с Бет и обсудить новости.

– На что ты потратишь свой выигрыш? – спросила подруга.

– Перестань, я еще не выиграла и вряд ли выиграю. Если победу отдадут мне, разразится очередной скандал, а я этого не хочу.

– С чего ты решила, что будет скандал? – удивилась Бет.

Мэри грустно улыбнулась:

– Агнес Рафферти наверняка поднимет крик и заявит, что первый приз достался преступнице…

– Ну, мы ей быстро рот заткнем. Вообще-то кое-кто изменяет своему мужу и больше тянет на преступницу, чем ты, – фыркнула Бет, прыснув чаем во все стороны.

– Опять ты за свое.

– Нет, по-моему, ты слишком добра к мадам Зубочистке. Сама говорила, что она сообщала о деньгах по телефону. Прикидывала, наверное, сколько ей перепадет после смерти муженька. Нет, бедняга Рафферти еще тот засранец, но даже он не заслужил такой стервы, как Агнес.

– Я найду этого таинственного Форрестера и разузнаю, о чем у них шла речь. Но интуиция мне подсказывает, что все не так, как кажется на первый взгляд. Как бы то ни было, я не хочу об этом думать. Сегодня надо наслаждаться праздником! – твердо сказала Мэри.

Но в полной мере насладиться праздником Мэри не удалось – участие в конкурсе больше отнимало сил, чем приносило удовольствие. Бет, Эммет, Кейт и Эми помогали ей во всем, но конкурсантка все равно валилась с ног, утомленная вниманием журналистов и гостей. После торжественного открытия, на котором Джорджина Эксли произнесла строгую и пафосную речь о важности выпечки в жизни любого англичанина, которая сводилась к тому, что без пудингов, бриошей и сливочного масла Британия падет, толпа разбрелась по парку и рассредоточилась между двадцатью палатками конкурсантов. Оркестр Уиллоу-колледжа заиграл веселую мелодию, и день огласился музыкой, детским смехом и оживленным говором посетителей.

Тарталетки Мэри, естественно, были в числе самых востребованных, но и остальные участники конкурса не оставались без внимания – к ним тоже стояли небольшие очереди, поэтому Бет, периодически разглядывая гостей парка, подходивших к другим палаткам, нервно кусала губы:

– Не выиграем! Черт, не выиграем… – возможную победу Мэри она воспринимала и как свою. Мэри между тем вообще не думала о победе – только о том, как накормить тарталетками всех желающих. Кейт уже два раза возвращалась в пекарню за новыми партиями пирожных. А в последний раз осталась там, чтобы поставить в духовку еще четыре противня. У Мэри и Эммета свело скулы от постоянных улыбок – организаторы конкурса просили всех участников быть максимально дружелюбными.

День только начался, а кажется, длился уже целую вечность.

– Три тарталетки и три какао, – пропела очередная клиентка, держащая за руки двоих детей с воздушными шариками.

– Сейчас, одну минуточку…

Какао для гостей доверили разливать Эммету. Он плеснул горячий напиток по трем веселым бумажным стаканчикам и обернулся к Мэри:

– Может, отдохнешь? Мы приглядим тут.

– Нет, – вздохнула Мэри, не забывая при этом мило улыбаться гостям. – Я должна находиться тут неотлучно – скоро подойдут жюри.

Она отдала женщине тарталетки, а Эммет помог клиентке отнести какао к ближайшему столику под деревом.

– Ты все еще думаешь о преступлении века? – спросил он, вернувшись.

– Ты о нападении на Рафферти? Пытаюсь не думать, но не получается. Эббот не хочет от меня отвязываться.

– У него не будет выхода. Улик против тебя никаких. К тому же этот гаденыш, я слышал, пришел в себя, а значит, с тебя и так скоро снимут подозрение – Эммет распаковал новую партию стаканчиков и принялся расставлять ее на подносе.

– Ты что, ничего не слышал? – удивилась Мэри. – Рафферти ничего не помнит о той ночи. У него начисто отшибло память.

– Да ты что! Это же отличные новости! – Брови Эммета полезли на лоб. – Я не знал.

– Новости вовсе не отличные. Он мог бы прямо указать на преступника и очистить мое имя, а теперь придется ждать итогов расследования, а поскольку его ведет констебль Эббот, дело может принять самый неожиданный оборот.

– Да? – удивился Эммет. – Я просто подумал, что если этот бедолага ничего не помнит, то от тебя отвяжутся. Он жив-здоров, вопросов