Пирожки со вкусом преступления - Селия Брук

– Так дела не делаются, Эммет, – улыбнулась Мэри, – и потом, разве можно сказать, что бедняга жив-здоров? Человек не помнит, даже как его зовут. Не помнит, где живет и чем занимается.

– Ну, один положительный момент во всей этой истории все-таки есть, – заметил Эммет, – он не помнит, что поругался со всем городом.

– Ты шутишь, как Бет. И потом, ему ничего не мешает поссориться со всеми по второму разу. Мне кажется, характер от памяти не зависит. Человека не переделать.

В этот момент на дорожке парка показалась кучка людей, которая, переговариваясь, приближалась к украшенной лиловым флажком палатке Мэри. Во главе ее виднелась строгая, подтянутая фигура железной леди Джорджины Эксли. Вместе с другими членами жюри она попробовала выпечку в соседней конкурсной палатке, где бойкий кондитер из Саммерлейка презентовал свои пончики с вишней, и теперь женщина направлялась к Мэри. Жюри сопровождали журналисты и фотографы, в числе которых был и Олсен. Он благоразумно держался подальше от Джорджины, но она иногда грозно посматривала в его сторону, отчего у репортера с утра было испорчено настроение. От идеи писать свою версию нападения Джорджины Эксли на Рафферти он благоразумно отказался. Олсен был огорчен еще и тем, что сенсация ускользала от него, и тема нападения на известного кулинарного критика. которая должна была принести ему известность, славу и почет, сама собой сходила на нет – надежда на Рафферти не оправдались. Он очнулся, но ничего не помнил. Интерес общественности к происшествию стал угасать, и репортер понимал, что спустя два-три дня после конкурса ему придется снова вернуться к освещению скучной и заурядной жизни Уиллоу-Брук, если до тех пор не случится чего-то незаурядного.

Джорджина Эксли подплыла к палатке Мэри с тем же бесстрастным выражением лица, что и накануне в пекарне.

– Конкурсантка номер десять, Мэри Даннинг, – объявила она для остальных членов жюри, которые, судя по заинтересованным взглядам, и так прекрасно знали, к кому подошли.

– Вы представляете на наш суд… ежевичные тарталетки, – Джорджина обратилась к своему судейскому бланку просто для виду – каждый присутствующий на празднике в Уиллоу-Брук и за его пределами имел представление, чем славится пекарня Мэри.

Эммет подал Мэри заранее подготовленное блюдо с тарталетками для жюри. Свежие идеальные пирожные с застывшим ягодным озером и белоснежной кремовой оборкой по краям казались нарисованными. Мэри осторожно сняла с блюда прозрачную крышку с декоративной лиловой бабочкой на ручке и протянула блюдо судейской бригаде. Джорджина осторожно, двумя холеными пальцами взяла тарталетку с блюда и откусила от нее деликатный кусочек. Потом, помедлив, еще один. Остальные судьи последовали ее примеру. Все это время журналисты не переставая снимали Мэри, которая стояла в некой растерянности, не представляя, что делать дальше. Эммет предложил жюри воды. Джорджина, поблагодарив, отпила из стаканчика и поставила свою тарталетку обратно, недоеденной. Остальные судьи сделали также. Джорджина аккуратно промокнула губы платком и что-то записала в свой бланк.

– Далее у нас конкурсант номер одиннадцать Алисия Торрингтон и ее эклеры с яблочным кремом.

Процессия двинулась дальше, оставив позади журналистов, которые задержались, чтобы задать Мэри несколько вопросов, на которые она ответила, сильно смущаясь.

– Мэри, расскажите о конфликте с Рафферти?

– Вы имеете отношение к нападению на него?

– Что вы можете сказать касательно информации, распространившейся в СМИ? Вы действительно покушались на Гленна Рафферти, чтобы получить первое место в конкурсе?

– В чем секрет ваших тарталеток?

Мэри хлопала глазами и отвечала невпопад, пытаясь сохранить лицо. Ей казалось, что на нее налетела стая кровожадных ворон, которые готовы разорвать ее на куски. Флойд Олсен особенно старался – он прыгал как обезьяна и норовил сунуть фотоаппарат ей прямо в лицо. Мэри спасло только то, что Джорджина Эксли уже отошла довольно далеко, а пресса не хотела упускать ее из виду, тем более что главный судья уже несколько раз недовольно обернулась.

– Вот противные стервятники! – проворчал Эммет, глядя вслед журналистам. Мэри не успела ничего ответить – у палатки возникла Бет, которая толкала коляску с леди Брайтли.

– Мы что-то пропустили? – громко осведомилась она.

– Только то, что Мэри хотели разорвать на куски и съесть живьем собратья Олсена по перу и камере.

– Жаль, я не успела, дорогая! – воскликнула Бет. – Я бы ответила за тебя на все вопросы.

– И тогда ей точно не достался бы первый приз! – буркнул Эммет. – Вот что, завози леди Брайтли под навес с Мэри и помогай мне с гостями. Нас опять ждет наплыв.

Эммет был прав – вокруг палатки снова начал скапливаться народ, привлеченный вниманием журналистов. Бет деловито впихнула тяжелую коляску к Мэри в палатку и подкатила к маленькому столику, на который Мэри тут же поставила стаканчик с какао для леди Брайтли. Сама же надела фирменный фартук и принялась помогать Эммету разносить тарталетки и наливать напитки для гостей. Два добрых часа у палатки Мэри царило столпотворение. У нее шесть раз взяли интервью. Она побеседовала даже с Олсеном и Фелицией. Последних так и подмывало задать владелице палатки вопрос про Рафферти, но они благоразумно удержались. Критик ничего не вспомнил, а бросаться обвинениями и намеками было как минимум неразумно. В числе гостей Мэри заметила даже Эббота, который угрюмо и глядя в сторону попросил у нее четыре тарталетки для жены.

– А вы не боитесь, констебль? – влезла проныра Бет. – Вдруг вы берете пирожные из рук преступницы?

– Бет! – воскликнула Мэри.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, – нашелся Эббот, – к острому язычку мисс Армстронг я давно привык. Вот только скажите своей подруге, что терпение мое не безгранично.

Мэри подчеркнуто вежливо передала ему тарталетки, и констебль ретировался под пристальным взглядом Бет.

– Ты чего добиваешься? – нахмурилась Мэри. – Он ведь до сих пор считает, что это я напала на Рафферти. Иногда мне хочется, чтобы он действительно арестовал тебя за что-нибудь. Тебе не повредит посидеть в тишине и подумать.

Бет только рассмеялась.

– Страшно! – прокомментировала леди Брайтли из-за ее спины. – Коричневый убийца. Коричневый убийца!

– Она целый день его вспоминает, – вздохнула Бет, – как только в парк приехали. Словно тут под каждым кустом коричневый убийца.

Мэри протянула леди еще одно пирожное и наклонилась к старушке:

– Леди Брайтли, вы в безопасности! Никого тут нет.

– Есть. Тут! Коричневый… Страшно…

Мэри хотела было налить бедной леди сока, но тут заметила на дорожке какое-то оживление. Она подняла голову и обомлела. Сопровождаемый толпой журналистов и явно растерянный от всеобщего внимания, в ее сторону двигался Гленн Рафферти собственной персоной. Зубочистка Агнес поддерживала его под руку и нервно озиралась вокруг, словно спрашивая себя, зачем они сюда пришли. Друзья Мэри