Красная жатва и другие истории - Дэшил Хэммет

– А я их знаю? – с нарочитой небрежностью спросила она, свернув на узкую разбитую дорогу.

– Бог с ними, детка, – сказал Рено. – Много будешь знать, скоро состаришься.

Дина выжала из своего «мармона» еще пятнадцать миль в час. Теперь машину так подбрасывало, что ни Дине, ни тем более стоявшему на подножке Рено было не до разговоров.

– Значит, Сиплый проиграл, а ты выиграла? – спросил он, когда трясти стало поменьше.

– Угу.

– Говорят, ты напустила на него легавых.

– Мало ли что говорят. Ты сам-то что думаешь?

– Правильно сделала, что бросила его, а вот что с сычом снюхалась и дело Сиплому шьешь – нехорошо. Очень даже нехорошо.

С этими словами он покосился на меня. Это был крепкий, довольно высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти с большими карими тупыми глазами на желтоватом лошадином лице. Лицо скучное, невыразительное, но не злое. Я молча посмотрел на него.

– Раз ты так считаешь, можешь… – начала было Дина.

– Стой! – рявкнул Рено.

Впереди, на манер баррикады, вырос длинный черный лимузин, стоящий поперек дороги. Наш «мармон» сделал крутой вираж.

Вокруг опять засвистели пули. Мы с Рено стали отстреливаться, а Дина приготовилась к скачке с препятствиями.

Она выехала на противоположную полосу, затем, чуть не угодив левым колесом в кювет и проскочив по самой бровке мимо лимузина, вывернула резко вправо, отчего мы с Рено чуть не вывалились наружу, и, с трудом удержав машину, вынесла нас из опасной зоны как раз в тот момент, когда мы расстреляли все патроны.

Пуль с обеих сторон было выпущено немало, но все мимо.

Рено, зацепившись локтем за дверцу машины, вставил в пистолет новую обойму и сказал:

– Отлично, детка. Тачка слушается тебя с полуслова.

– Куда ехать? – спросила Дина.

– Чем дальше, тем лучше. Поезжай, никуда не сворачивая, а там сообразим. Похоже, они не хотят пускать нас в город. Нутром чувствую.

Мы отъехали от Берсвилла еще миль на десять-двенадцать. По дороге нам встретилось несколько машин, но ничего подозрительного в них не было. Никто вроде бы за нами не гнался. Под колесами прогромыхал небольшой мост.

– Въедешь на горку, сверни направо, – сказал Рено.

Мы съехали на грязную грунтовую дорогу, петлявшую между скал. По такой больше десяти миль в час при всем желании не поедешь. Минут через пять Рено велел остановиться. С полчаса мы просидели в кромешной тьме. Затем Рено сказал:

– В миле отсюда есть пустая хибара. Там и переночуем. Сегодня пробиваться в город без толку.

Дина сказала, что готова ночевать где угодно, лишь бы не было стрельбы, а я сказал, что меня предложение Рено устраивает, хотя я бы предпочел все же попытаться вернуться в город.

Мы вновь потащились по разбитой дороге, пока в свете фар не увидели маленькую дощатую лачугу, которую давно пора было покрасить.

– Эта? – спросила Дина.

– Она самая. Останови здесь, а я схожу посмотрю, что там делается.

Он соскочил с подножки и скрылся в темноте, но вскоре фары высветили его фигуру на пороге лачуги. Он повозился с висячим замком, снял его, открыл дверь и скрылся внутри. Потом вышел на порог и позвал нас:

– Все в порядке. Заходите, будьте как дома.

Дина заглушила мотор и вышла из машины.

– У тебя фонарь есть? – спросил я.

– Да, – ответила она, зевнув. – Держи. Устала как собака. Хорошо бы чего-нибудь выпить.

Я сообщил ей, что у меня с собой фляжка шотландского виски, и это несколько примирило ее с действительностью.

В хибаре была всего одна комната с застеленной коричневыми одеялами раскладушкой и низким столиком, на котором лежала колода карт, а сверху – фишки для покера. Помимо стола и раскладушки, в комнате были железная плита, четыре стула, керосиновая лампа и много всякой утвари: посуда, горшки, кастрюли, ведра, три полки с консервами, дрова и тачка.

Когда мы вошли, Рено зажигал керосиновую лампу.

– Не так уж плохо, – сказал он. – Сейчас я отгоню с дороги машину, и до утра мы будем в полной безопасности.

– Там, наверное, остались какие-то вещи, – вспомнила Дина, садясь на раскладушку и откидывая одеяло, – но не убегут же они. Давайте выпьем.

Я протянул ей фляжку, а Рено пошел к машине. Сначала Дина, а потом я сделали по большому глотку.

Шум мотора становился все глуше. Я открыл дверь и выглянул наружу. По деревьям и кустам разбегались тени от фар удалявшегося «мармона». Когда все вновь погрузилось во тьму, я вернулся в комнату.

– Как бы нам с тобой не пришлось прогуляться.

– Чего?

– Рено сбежал.

– Подонок! Хорошо хоть крыша над головой есть.

– Хорошего мало.

– Почему?

– Потому. У Рено был ключ от этой лачуги. Ребята, которые за ним охотятся, наверняка об этом знают. Поэтому он нас здесь и бросил. Он все рассчитал: они заявятся сюда и будут разбираться с нами, а он тем временем смоется.

Дина, потянувшись, встала с раскладушки, осыпала проклятиями Рено, меня, всех мужчин, начиная с Адама, а потом буркнула:

– Все-то ты знаешь. Скажи лучше, что делать будем?

– Найдем где-нибудь неподалеку укромное местечко под открытым небом, спрячемся и будем ждать.

– Я возьму с собой одеяла.

– Больше одного не бери, а то они смекнут, что мы где-то рядом, в кустах.

– Провались ты пропадом со своими кустами! – проворчала она, но захватила только одно одеяло.

Я задул лампу, запер дверь на замок и с фонарем в руках стал продираться сквозь кустарник.

Взобравшись на пригорок, мы обнаружили небольшую лощину, откуда просматривалась вся дорога, а нас сквозь густую листву без фонаря видно не было.

Я расстелил одеяло, и мы сели.

Девушка прижалась ко мне и стала жаловаться, что сидеть сыро, что даже в шубе холодно, что затекла нога и хочется курить.

Я протянул Дине фляжку, она сделала глоток и минут на десять оставила меня в покое. А потом заявила:

– Я простудилась и скоро начну так громко кашлять и чихать, что в городе слышно будет.

– Только попробуй, – зашипел я. – Придушу.

– Под одеялом кто-то шевелится. Мышь, наверное.

– Или змея.

– Ты женат?

– Началось!

– Значит, женат?

– Нет.

– Вот повезло кому-то.

Ее шутка осталась без ответа, потому что по дороге пополз свет. Не успел я шикнуть на Дину, как свет исчез.

– Что это? – спросила она.

– Автомобиль. Наши гости бросили машину на дороге, выключили фары и оставшуюся часть пути решили пройти пешком.

Время остановилось. Прижавшись ко мне своей горячей щекой, девушка дрожала всем телом. Наконец послышались шаги, и на дороге возникли темные силуэты. Так нам, по крайней мере, показалось.

Мы поняли, что не ошиблись, только