Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер

— Ерунда, вам всего-то придется потратить один вечер, Мэддокс! — перебил О'Келли. У него было множество причин недолюбливать Кэсси (пол, одежда, возраст, блестящий послужной список), но ее саму расстраивало не столько его отношение, сколько предвзятость. — Если у вас находится время для отдыха за городом, то тем более найдется для расследования убийства. Криминалисты уже в пути.

И он вышел.

— Вот черт, — пробормотала Кэсси. — Ублюдок. Райан, извини. Я не подумала…

— Все в порядке, Кэсси.

У Кэсси есть замечательное качество: она знает, когда надо вовремя заткнуться. Мы взяли мой любимый «сааб» 1998 года, и Кэсси бросила мне ключи, хотя была ее очередь вести машину. В салоне Кэсси достала из сумки коробку с дисками и протянула мне — музыку у нас всегда выбирал водитель, но я каждый раз забывал об этом. Вставил первый попавшийся диск, обещавший что-то тяжелое и громкое, и прибавил звук.

В Нокнари я не был давно, с того самого лета. В школу-интернат меня отправили позже, чем туда должна была уехать Джеми (правда, это была другая школа, в Уилтшире), а когда вернулся домой на рождественские каникулы, мы жили уже в Лейкслипе, по другую сторону от Дублина. Как только мы оказались за городом, Кэсси пришлось выудить из сумки карту и найти нужный поворот, и потом она постоянно следила за маршрутом, пролегавшим по проселочным дорогам с густой травой и живыми изгородями, царапавшими на ходу по стеклам.

Очевидно, мне всегда хотелось вспомнить, что же произошло тогда в лесу. Люди, знавшие об этой истории, намекали, что мне стоит обратиться к гипнотизеру, но у меня это вызывало лишь отвращение. Я подозрительно отношусь ко всему, что так или иначе отдает парапсихологией: не только к тому, чем она занимается — хотя и это кажется мне очень сомнительным, — но и к связанным с ней людям. Они напоминают мне неприятных типов, которые на вечеринке ходят за вами по пятам и рассказывают, как им повезло, что они уцелели после катастрофы, и какого счастья они теперь заслуживают. Я боялся, что очнусь от гипноза с нездоровым блеском в глазах, с блаженной эйфорией подростка, впервые открывшего Керуака, а потом начну обращать в свою веру незнакомцев в пабах.

Нокнари оказался полем на склоне невысокого холма. Земля здесь была сплошь изрыта археологическими раскопками, утыкана ямами, траншеями, кучами земли, осколками камней и переносными домиками и напоминала какой-то безумный лабиринт или пейзаж после атомной войны. С одной стороны поле окружал ряд деревьев, с другой — каменная зубчатая стена, тянувшаяся от зелени к дороге. Ближе к вершине холма, возле стены, оперативники огородили один из участков сине-белой полицейской лентой. Я знал всех этих ребят в лицо, но сейчас они выглядели странно и зловеще в своих белых одеяниях и резиновых перчатках, с непонятными инструментами в руках: не то пришельцы, не то спецы из ЦРУ. На этом сюрреалистическом фоне пара-тройка нормальных предметов — стоявший у дороги невысокий коттедж с белой овчаркой у крыльца, каменная башня в густом плюще, по которому волнами ходил ветер, — казались подчеркнуто объемными и радовали глаз. В конце поля темной полоской, усеянной зеркальными бликами, сверкал фрагмент реки.

…Подошвы кроссовок увязают в песке, на красной футболке трепещет тень от листьев, над струной лески звенят комары: «Тише! Спугнешь рыбу!»

Двадцать лет назад на месте этого поля был лес. Теперь от него осталась полоса деревьев. Мы жили в одном из домиков за каменной стеной.

Этого я не ожидал. Я редко смотрю ирландские новости, у меня от них мигрень: на экране мелькают одни и те же политики с замашками социопатов, а в ушах звучит бессмысленная болтовня, будто пустили ускоренную аудиозапись. Заграничные программы все-таки интереснее: когда смотришь на жизнь со стороны, возникает иллюзия разнообразия. Раньше до меня доходили сведения, будто в районе Нокнари ведутся археологические раскопки и с ними связаны какие-то проблемы, но я не знал подробностей.

Я припарковался у обочины дороги возле переносных домиков, где жили археологи, между минивэном полиции и большим черным «мерседесом» Купера, нашего патологоанатома. Мы вышли из машины, и я проверил свой пистолет: чистый, заряженный, на предохранителе. Я всегда носил его в наплечной кобуре, оставлять его на виду казалось мне бестактным, все равно что совать под нос полицейский жетон. Кэсси возражала — к черту бестактность: когда ты молодая женщина и в тебе всего пять с половиной футов роста, немного наглости не помешает, — и носила кобуру на поясе. Часто это сбивало людей с толку. Они не знали, кого надо бояться больше: девчонку с пистолетом или верзилу без него, — и впадали в нерешительность, которая была нам на руку.

Кэсси прислонилась к машине и покопалась в сумочке в поисках сигарет:

— Хочешь одну?

— Нет, спасибо.

Я поправил кобуру и подтянул ремни. Пальцы у меня стали какие-то толстые и неуклюжие, словно не мои. Я не хотел, чтобы Кэсси это заметила; кем бы ни была эта девушка и кто бы ее ни убил, вряд ли убийца до сих пор прятался за переносными домиками, дожидаясь, когда я возьму его на мушку. Кэсси подняла голову и выпустила дым в нависшие над головой ветки. Стоял типичный ирландский летний день, с солнцем и резким ветерком, гнавшим стремительные облака; день, способный в любой момент обдать вас проливным дождем или знойным жаром.

— Пойдем, — произнес я. — Посмотрим, что там.

Кэсси погасила сигарету о подошву ботинка и заснула окурок обратно в пачку, после чего мы перешли дорогу.

Среди домиков с потерянным видом бродил человек средних лет в распахнутой куртке. Увидев нас, он остановился.

— А, детективы, — проговорил он. — Вы детективы, верно? Я доктор Йен Хант. Начальник раскопок. Вы хотите сразу к трупу, в офис или… Я не знаю, как у вас принято. Протоколы и все такое.

Он смахивал на персонажа из мультика: беспокойная птица, чистящая клювом перышки, чик-чирик. Профессор Яффл.[531]

— Я детектив Мэддокс, это детектив Райан, — сказала Кэсси. — Если вы не возражаете, доктор Хант, пусть кто-нибудь из ваших коллег покажет детективу Райану место преступления, а мы с вами пока взглянем на останки.

Вот сучка, подумал я. Нервы у меня были на пределе, и в то же время я чувствовал себя немного оглушенным, словно попытался взбодриться после пьянки слишком большой дозой кофеина. Солнце, сверкавшее на земле в крупицах кварца, больно резало глаза. Мне вовсе не