Растворенные - Сара Блэдэль

Йоханнес посмотрел куда-то вверх и в сторону и задумался.

– Мне кажется, я никогда не встречал дочь Ольги в доме престарелых и даже не слышал о том, чтобы она туда приезжала. Навещает ее только сын.

– Это нормально?

– К сожалению, такое бывает, к старикам редко приезжают, но Ольга очень переживает из-за этого.

– Знаете ли вы что-нибудь о том нападении, из-за которого Ольга оказалась в доме престарелых?

Он неуверенно кивнул.

– Я был тут священником, когда все это случилось. Страшное, страшное событие – как для Ольги, ведь она серьезно пострадала и впоследствии ей пришлось продать ферму, которая была ее домом более семидесяти лет, так и для нашей маленькой общины. С каждым днем пожилым людям, которые остаются в одиночестве в сельской местности, становилось все неуютнее.

Нассрин спросила, был ли у него какой-либо контакт с дочерью Ольги после нападения.

Йоханнес кивнул.

– В течение какого-то времени она регулярно приезжала к матери и поддерживала ее. Но после того, как ферму продали, а мать устроили в дом престарелых, Лоне я больше не видел.

Вглядываясь в его темные грустные глаза, Нассрин отметила, что он на какое-то мгновение помрачнел. Потом он продолжил:

– Поначалу Ольге было трудно освоиться на новом месте, она, естественно, скучала по ферме и привычному укладу жизни. Мы все сплотились вокруг нее, да и сын тоже частенько приезжал, хотя и живет далеко – в Хуннестеде. Но дочь мы не видели, и я уже давно не слышал от Ольги о ней.

Нассрин уже собиралась поблагодарить его и попрощаться, но вдруг, неожиданно для самой себя, спросила, что все-таки произошло после смерти мужа Деи.

Она заметила, что Йоханнес на мгновение опешил от смены темы, но затем его взгляд смягчился.

– Это был очень мрачный период в ее жизни, – начал он, обводя взглядом двор, как будто это помогало ему все правильно сформулировать. – Мне так жаль ее, потому что очевидно: она до сих пор носит в себе огромный гнев и скорбь из-за того, что случилось с Могенсом.

– Почему гнев? – Нассрин с любопытством следила за ним, прекрасно понимая, что давить на него непрофессионально. Но она не могла забыть бурную реакцию Деи после собрания жителей города.

Йоханнес ненадолго закрыл глаза, задумавшись, затем посмотрел прямо на Нассрин.

– Есть, конечно, гнев, направленный на умершего: почему ты меня оставил, и это вполне нормально в горе. Но она также очень зла на их врача. Ее муж уже давно жаловался на боли в груди, но лечащий врач оставлял эти жалобы без внимания. А на вскрытии обнаружилось, что у Могенса был порок сердца, который можно было бы диагностировать и вылечить, если бы врач серьезно отнесся к его жалобам.

Он печально покачал головой и сложил руки на груди.

– Не думаю, что Дея когда-нибудь полностью оправится от осознания именно этого факта: врач мог предотвратить смерть, если бы обратил внимание на симптомы. Но я чувствовал, что она находила некоторое утешение, когда приходила к нам.

В руке Нассрин зазвонил мобильник. Звонила Дея. У девушки возникло чувство, что ее разоблачили. Она смущенно поблагодарила Йоханнеса за то, что уделил ей время.

– Привет, Нассрин, – Дея звучала бодро. – Мы привезли твоих дядей в полицейский участок. Хотим побеседовать. Наверное, лучше, чтобы ты тоже подъехала.

* * *

– Как вы уже знаете, – начал Лиам, – вы приглашены сюда на допрос в связи с тем Кораном, который Нассрин привезла мне вчера вечером, но допрашивают вас исключительно в качестве свидетелей, а не как подозреваемых.

– Разумеется, мы в полном вашем распоряжении, – сказал Альдар вежливо, разглаживая усы большим и указательным пальцами. – Но я все еще не совсем понимаю, чем мы с братом можем вам помочь?

– Для начала вы можете рассказать нам, почему ваш брат обвел в своем Коране именно эти стихи, – сказала Дея, кивнув в сторону книги в кожаном переплете, лежащей на столе между ними.

– Брат делает заметки во всех наших книгах, – тут же ответил Альдар и развел руками. – Случается, что мне приходится тратить много времени на то, чтобы их стереть, если мы собираемся продать книгу.

Сам Хайан не сказал ни слова с тех пор, как их привезли в полицию, но тут он наклонился вперед и начал что-то монотонно говорить на своем языке.

– Что он говорит? – поинтересовалась Дея.

– Он читает стихи, – сообщил Альдар, внимательно глядя на брата.

Лиам протянул руку, взял со стола потрепанный Коран Хайана и открыл его.

– Это те стихи, которые отмечены здесь?

Хайан вздрогнул, когда Лиам пододвинул к нему книгу. Дядя Нассрин протянул руку и погладил коричневую кожу, затем открыл книгу и показал на четыре стиха, которые нашли у жертв. Потом он полистал книгу и показал еще на два стиха.

– Нет.

– Стихи, которые показывает ваш брат, имеют какое-то особое значение для мусульман? – спросил Лиам.

– Нет, в Коране много других стихов, которые значат гораздо больше, – ответил Альдар.

Лиам посмотрел Альдару в глаза.

– Если я скажу, что мне кажется следующее: во всех тех стихах, на которые указал ваш брат, речь так или иначе идет о наказании, – вы согласитесь со мной?

Альдар невозмутимо посмотрел на Лиама.

– Ну, по сути, и в Библии, и в Коране речь идет о том, чтобы заставить людей жить в страхе перед Божьим гневом и наказанием. – Он покосился на брата. – Ни одна форма правления не является более эффективной, чем страх.

– А что за стихи сейчас читал ваш брат? – доброжелательно спросил Лиам.

– Есть такой священный текст, который, как считается, был написан самим пророком Мухаммедом. В этом тексте Мухаммед призывает мусульман проявлять доброту к христианам и иудеям. То есть он опровергает то положение, что мусульмане должны воспринимать неверных как врагов.

– Я могу посмотреть на этот текст?

Альдар снисходительно улыбнулся.

– Мы можем показать лишь небольшие фрагменты, известные нам, но никто не может дать вам полную версию, поскольку никто не знает, где находятся три сохранившихся экземпляра.

– Давайте вернемся к вот этому Корану, – сказала Дея сухо. – Зачем вашему брату датское издание Корана?

– У нас многие книги представлены разными изданиями, а приобрести датский Коран было вполне естественно, так как мы живем здесь с тысяча девятьсот семьдесят третьего года.

– Но, похоже, он использует и…

Дверь в помещение для допросов со стуком распахнулась.