Круиз на краю бездны - Людмила Мартова

ведут. Скорее всего, речь идет о романтических бреднях, на которые так падки женщины. Конечно, лазить в окна к любимым скорее пристало мужчине, но Орлов не страдал мизогинией и гендерными предрассудками. Интересно, это она после ночи любви возвращается в свой номер или, наоборот, пытается прорваться к объекту своей страсти?

Поймав себя на этой мысли, Орлов усмехнулся. Ну надо же, оказывается, он тоже интересуется сплетнями, как бабка на лавочке, честное слово. А все почему? Да потому что нет на свете более скучной и унылой вещи, чем путешествие на теплоходе. Вот уже пятый день, как он находится практически в замкнутом пространстве, оттого и лезут в голову всякие глупости, до которых в обычной обстановке ему не было никакого дела.

Он повернулся, чтобы уйти с палубы и добраться наконец до тренажерного зала, расположенного на противоположном конце теплохода, как вдруг услышал крик. Кричала Вера:

– Помогите! Боже мой! Помогите!

Ее крик перешел в нечеловеческий вой, а потом раздался звук бьющегося стекла. Снова перевесившийся через перила Орлов увидел, что это Вера разбила окно каюты стоящим на балкончике стулом и теперь перелезает внутрь. Вот ненормальная, порежется же.

Он выскочил в коридор, пытаясь определить, в какую именно каюту влезла молодая женщина. С пространственным мышлением у него все было в порядке, так что либо двести два, либо двести четыре. Впрочем, принимать решение, куда именно ломиться, не пришлось, потому что распахнулась дверь двести четвертой каюты, и на пороге появилась взлохмаченная и измазанная кровью Вера. Так и есть. Порезалась. Глаза у нее были совершенно безумные.

– Помогите. Ему плохо. Сделайте что-нибудь. Позовите врача.

– Я врач, – коротко сообщил Орлов, отодвинул ее с порога и вошел в каюту, в которой было полутемно из-за штор на окнах.

Правда, сейчас половинка тюлевой шторы колыхалась сквозняком, создаваемым разбитым окном и распахнутой настежь дверью. На кровати на спине, уставив в потолок широко открытые глаза, лежал молодой мужчина, которого, как смутно помнил Орлов, звали Константином Беловым. Мужчина был окончательно и бесповоротно мертв, причем, судя по основательному трупному окоченению, уже давно. Больше суток.

Мозг Орлова зафиксировал это совершенно бесстрастно, как и доносившийся из коридора шум, свидетельствующий о том, что крик Веры слышали и другие люди, сейчас спешащие сюда.

– Помогите ему, что вы стоите?! – истерически крикнула молодая женщина.

– Ему нельзя помочь. Он умер.

– Что? Что вы такое говорите? Этого не может быть!

Орлову показалось, что Вера сейчас кинется на него, и он даже инстинктивно сделал шаг в сторону. Вырванные волосы ему были совершенно ни к чему. На пороге появилась вторая девушка, Нина, обхватила подругу двумя руками.

– Вера, Верочка, что случилось? Что ты здесь делаешь? Откуда на тебе кровь? Что происходит?

За Ниной в каюту ввалился здоровенный мужик, путешествующий с женой и двумя детьми, погодками лет пяти-шести, создающими вокруг себя постоянную суматоху. Орлов, как всякий закоренелый холостяк, детей не любил и слегка побаивался.

– Что за шум с утра пораньше?

– Сходите, пожалуйста, за капитаном, – попросил мужика Орлов. – Тут турист скончался.

– Чего? Еще один? Бабка ж вчера умерла, – поразился мужик и почесал голый живот, точнее, солидное пузцо.

– Да. Еще один, – смиренно подтвердил Орлов.

– Костя! Ко-о-о-остя-а-а-а-а. – Вера билась в руках у Нины.

Впрочем, та держала ее крепко.

– И врача позовите. С нашатырем и успокаивающим, – Орлов умел быстро оценивать ситуацию, – тут у девушки истерика. Что и понятно, с учетом, что это она его нашла.

– Костя-а-а-а-а! Не-е-ет! Он не мог умереть.

– Господи, да откуда ты Костика-то знаешь? – с искренним недоумением спросила Нина. – Он же мой одноклассник, а не твой. Вы тут познакомились?

– Да я его уже год больше жизни люблю-у-у-у-у, – завыла Вера. – Но он меня броси-и-и-ил. Я специально на этот теплоход билеты купила, потому что знала, что он тут будет. Я хотела с ним поговорить. Объяснить, что он не может так со мной поступить. А он уме-е-ер.

И она бурно и некрасиво зарыдала в голос.

– Он точно умер? – поинтересовалась Нина у Орлова. Тот кивнул. – А отчего?

– Понятия не имею, – Иван вздохнул. – Внешне смерть выглядит естественной, а там кто его знает.

– Вы хотите сказать, что его убили? – В голосе Нины прозвучало что-то странное, но Орлову было некогда определять, что именно.

В каюту вошел капитан, а за ним Сергей Сергеевич, корабельный доктор.

– Здравствуйте, что тут опять стряслось?

– Труп тут. – Орлов с досадой покачал головой, потому что пускаться в объяснения ему никак не хотелось. А ведь всего пару минут назад он был уверен, что его ждет безмятежная тренировка в зале. Но нет.

– Вы его нашли? При каких обстоятельствах?

– Нет, не я. Вот эта девушка, – Иван кивнул головой в сторону рыдающей в объятиях подруги Веры. – Я просто первым прибежал на ее крик, потому что был невольным свидетелем того, как она лезла в его каюту.

Склонившийся над кроватью Сергей Сергеевич присвистнул.

– Ага, – подтвердил его догадку Орлов, – трупное окоченение максимальное, так что мертв он уже более суток. Скорее всего, скончался прошлой ночью.

– Поясните, – коротко попросил капитан.

– Первые несколько часов после смерти труп сохраняет гибкость, потому что мышцы остаются мягкими. До начала трупного окоченения, в зависимости от температуры окружающей среды, проходит от двух до пяти часов. В нашем случае тело находилось в теплой каюте, так что скорее пять, чем два. Мы же наблюдаем полное окоченение всей мускулатуры тела, на которое требуется около суток. Именно за такой промежуток времени мышечные ткани уплотняются, теряют эластичность и укорачиваются.

– Меня сейчас стошнит, – прошептала Нина.

– Так выйдите в коридор и выведите свою подругу, – довольно жестко скомандовал Орлов. – Можете пройти в свою каюту. Я так понимаю, она соседняя.

– Откуда вы знаете?

– Оттуда, что вряд ли бы ваша подруга перелезала на этот балкон из чужого номера.

– А вы, девушка, перелезали? – Капитан кинул на Веру внимательный взгляд.

– Да-а-а, – тяжело дыша, подтвердила та. – Понимаете, со вчерашнего дня Костик нигде не появлялся. Он не пришел ни на обед, ни на ужин, и я заволновалась, что с ним что-то случилось. Вернее, сначала я решила, что он просто сошел с теплохода в этом, как его, Касимове. Ну, могли же у человека планы поменяться. А потом я ночью проснулась от дурного предчувствия и больше так и не смогла заснуть. Все лежала и думала: вдруг он заболел, ему нужна помощь. Я вышла в коридор и постучалась в дверь, но мне никто не открыл. И тогда я решила перелезть через балкон и попасть в номер через окно. Но дверь была заперта,